Подмигнув ей, я повернулся и вышел из комнаты. Доусон был больше не в атриуме, и мне не нравится, что я понятия не имел, где он был или что он делал. Ничего хорошего от этого не стоило ожидать, но я действительно не представлял, что ожидало меня наверху.

Не я привез ее сюда.

Это был Доусон, и хотя я не был с ним, когда он нес ее наверх, я без вопросов знал, где она была. Третий этаж. Последняя спальня справа.

Фотографии настоящего мэра Ролланда Слоуна и его семьи: симпатичной жены блондинки и двоих детей, примерно десяти лет, обрамленные рамкой, украшали лестницу.

Я не видел ни жену, ни детей, когда мы приехали сюда. Последнее фото на втором этаже было треснуто и запачкано засохшей кровью.

Я продолжал идти.

Мои шаги были быстрее, чем я планировал, но верхние этажи были практически пустыми, и когда я пошел вниз в широкий зал с картинами с изображением озер в окрестностях города, которые украшали зеленые стены, шум и разговор уменьшились настолько, что стали ощущаться почти так, как если были только у меня в голове. Почти.

Сунув руку в волосы, я сделал резкий выдох, который тут же превратился в быстрое проклятие, стоило мне увидеть последнюю дверь.

Она была приоткрыта.

Ди оставила ее в таком виде? Возможно. Моя рука упала вдоль тела, я направился к двери. Мое сердце стучало о ребра, я протянул руку и толкнул дверь. Ненормально яркий свет разлился по коридору.

Лаксен был в одной комнате с ней, согнувшись над кроватью, полностью закрывая ее.

Ни одной мысли не осталось в моей голове.

Глава 4

ДЕЙМОН

Мое зрение затуманилось красным и словно взбесившаяся кобра, я ворвался в комнату, Лаксен почувствовал мое присутствие и выпрямился. Он обернулся и принял свою человеческую форму, которую позаимствовал, — парня, которому только стукнуло двадцать лет. Я думаю, что он называл себя Квинси.

Не то, чтобы меня заботило его имя.

— Ты не должен...

Мой кулак врезался в место, чуть ниже ребер, согнув его в три погибели. До того, как он успел упасть на кровать, я схватил его за плечи и отбросил в сторону. Квинси отскочил от стены, заставив задребезжать картины в рамах, висящих на ней. Его голубые глаза вспыхнули белым, но я рванулся вперед, впечатав руки в его плечи, снова швырнул его в стену.

Я всматривался в его лицо.

— Что ты здесь делал?

Губы Квинси поджались.

— Я не обязан отвечать тебе.

— Если ты не хочешь выяснить, какого это почувствовать, когда твою человеческую кожу медленно сдирают заживо, — ответил я, мои пальцы сжались на его рубашке, — ты ответишь.

Он рассмеялся. — Я тебя не боюсь.

Ярость неистовствовала во мне, смешиваясь с разочарованием и гребаным ураганом других эмоций. Мне ничего не хотелось, кроме как смыть всех их в душе.

— А следовало бы. И если ты приблизишься к ней снова, если ты даже посмотришь в ее направлении или дыхнешь на нее, я прикончу тебя.

— Почему? — его взгляд начал двигаться поверх моего плеча в сторону ее кровати.

Я схватил его подбородок, заставляя смотреть прямо на меня. Его глаза замерцали. — Ты защищаешь ее? Я могу чувствовать, что она не просто человек, но также не одна из нас.

— Ничего из этого в действительности не имеет значения.

Его подбородок опускался, зажатый в моей руке. Он вырвался из моих тисков.

Смеясь, он откинул голову назад к стене.

— Ты был среди людей слишком долго. Вот в чем дело. Ты слишком человечный. И ты думаешь, я не вижу этого? Что другие тоже не заметили?

Мои губы скривились в холодной ироничной улыбке.

— Ты, должно быть, особый вид глупых созданий, если думаешь, что если я вырос на Земле, то это остановит меня от твоего убийства.