Квинси сглотнул, когда встретился с моим взглядом. Что бы он ни увидел в нем, он отступил. Моя улыбка расширилась, и белое свечение вырвалось из его глаз.

— Я расскажу Ролланду, – произнес он.

Отпустив, я похлопал его по щеке.

— Сделай это.

Он поколебался, а потом оттолкнулся от стены. Пройдя через всю комнату, он вышел, не оглядываясь назад на кровать. Ни разу. Брат все понял.

Взмахнув рукой, я наблюдал, как медленно закрывалась дверь. Щелчок замка прокатился по моим венам. Дверные замки были бессмысленными в доме, полном Лаксенов, но это было так по-человечески.

Закрыв глаза, я потер руками лицо, неожиданно почувствовав себя глубоко истощенным. Пребывание здесь, возможно, было моей не самой умной идеей, но иначе было нельзя.

С того момента, как я зашел в этот дом, я испытывал тягу к этой комнате, соблазн был так велик, что я набросился на свой род.

Я даже не мог думать о ее имени.

Я установил свои стены и постарался, чтобы мои мысли были пусты, но как только я повернулся к кровати, меня словно ударили в живот. Я не мог двигаться или дышать. Я стоял здесь, словно подвешенный в воздухе. Два дня прошло с тех пор, как я видел ее, но ощущалось, будто это было в прошлой жизни.

И то была жизнь в другом мире с другим будущим.

Уставившись на нее, я вспомнил, как пошел на Зону 51 и спустя месяцы после разлуки нашел ее спящую, но тогда все было по-другому — даже лучше.

Я почти рассмеялся, подумав, что под каблуком Дедала у нее было больше шансов на удачный исход, и это было правдой.

Она лежала на спине, и стало очевидно, что после того, как кто-то— и это был не Доусон — принес ее сюда, никто не позаботился о ее комфорте. Ее просто кинули сюда, как мешок с грязным бельем. Ей повезло, что ее положили на кровать, а не на пол.

На ней все еще были кроссовки. Одна нога была согнута в колене и лежала под другой. Коленки ее голубых джинсов были покрыты засохшей кровью. Ее правая рука была согнута в локте, а другая упиралась в живот. Рубашка, чуть великоватого размера, — моя рубашка — задралась, открывая восхитительный вид на ее бледную кожу.

Я сжал кулаки так сильно, что мои суставы побелели.

Что Квинси понадобилось в этой комнате? Было ли это любопытство, которое привлекло Лаксена? Я сомневался, что он видел или чувствовал гибрида до этого, а новенькие Лаксены пристыдили любопытную Варвару. Но было ли это чем-то еще?

Боже. Я не мог даже думать о всех вариантах, потому что ни один из них не был хорошим. Если Ролланд продолжит ценить мое присутствие, она останется жива, но проведя с ними два дня, я знал, что существуют вещи похуже смерти.

Я стоял у кровати, даже не осознавая, что двигался. Я не должен быть здесь; это было последнее место, где я должен быть, но вместо того, чтобы развернуться и уйти, я, словно у меня было всего две функционирующих клетки мозга, сел рядом с ней, мои глаза были прикованы к руке, которая лежала чуть выше ее пупка.

Ее рука была такой бледной, такой маленькой. Настолько хрупкой, несмотря на то, что она не была обычным человеком. Мой взгляд путешествовал по ее руке. Рубашка была порвана, темно-синий материал обуглился на плече и был в крови.

Я наклонился к ней, положив одну руку рядом с ее бедром. Кровь просочилась на белое одеяло и простынь. Неудивительно, что ее кожа была такой немытой. Мое сердце колотилось, когда взгляд прошелся по длинным каштановым волосам, которые рассыпались по подушке.

Мои пальцы загорелись от желания прикоснуться к ее волосам, к ней, но каждый мускул напрягся, когда мой взгляд остановился на ее приоткрытых губах.

Слишком много воспоминаний обрушилось на меня, и я изо всех сил боролся с ними, мой пульс участился. Единственная вещь, которая, казалось, заглушала рев в моих венах и натягивала каждую мышцу в моем теле, была отвратительным алым пятнышком на краешке ее губ.