Я же, поскольку у меня нет ни орденов, ни медалей, ни даже кусочка орденской ленточки, чувствую себя среди важных персон просто раздетым.

Тихонько подгребаю к Окакису. Он еще более белый, чем смокинг.

— Дальнейшая программа вечера? — спрашиваю я тихо.

— Мне вручат несколько иностранных орденов, — объясняет он. — Потом в течение двух часов танцы и в заключение фейерверк.

— Мадам Окакис еще не пришла?

— Она любит приходить последней. Маленькая женская прихоть…

Оркестр приканчивает очередную сюиту. Все вокруг аплодируют. При криках «браво!» появляется Экзема. Рядом с ней самая что ни на есть голливудская красотка показалась бы нищенкой, роющейся в помойке. Экзема затянута в белое платье из сверхъестественного шелка. На ней лишь одно украшение — но, граждане женщины, держитесь за что-нибудь, однако осторожно, не схватитесь за некий предмет, приняв его за ручку! Один из самых знаменитых бриллиантов в мире под названием «Львиное яйцо» поддерживается тремя рядами искусно переплетенных нитей, сплошь усеянных бриллиантами поменьше!

Среди добропорядочного общества раздаются возгласы восхищения, умиления, лести, зависти, тенденциозности, сокрушения, огорчения, сомнения, удивления, очарования, отчаяния, уныния, задушевности, злорадности, отрешенности, умалишенности и языкопроглоченности.

Она прекрасно себя подреставрировала после нашего совместного полета в автоматическом режиме с переходом на форсаж. Экзема свежа, как распустившаяся (вконец) роза!

Проходя мимо, она отвешивает мне вежливый взгляд в стиле «Обязательная программа была блестяще выполнена! Но если тебе не черта делать сегодня ночью, то приходи, откатаем произвольную, и я покажу тебе кой чего!»

Наступает торжественнейший момент. Вперед выходит Ее Древнейшее Величество королева-мамаша Мелания, запакованная в темно-фиолетовое перекрахмаленное платье, чтобы держаться прямее.

— Господин Окакис, — говорит она зычным голосом разбуженной вороны, — в соответствии с данными мне чрезвычайными полномочиями награждаю вас почетной медалью Героя Вздувшегося Живота за оказание неоценимых услуг придворному садовнику в деле освоения невспаханных углов моего королевского поместья. (Как мне потом объяснили, Окакис в свое время привез королеве семена вермишели и показал, как их культивировать. Затем из этих злаков стали готовить суп наследному принцу, избавив его таким образом от запоров.)

Слуга вносит подушечку с лежащей на ней вышеназванной медалью. Она выполнена в форме суповой ложки для рыбьего жира на фоне доблестных штыков гвардейцев Брабанса — аллегория, глубокий смысл которой, я думаю, понятен всем присутствующим.

Забыв на время о своих нынешних горестях, Окакис преклоняет колено перед королевой-маманей. Она, желая приколоть медаль к груди Окакиса, давит, но награда не хочет держаться. Коронованная мамаша требует свои очки. Требование моментально исполняется. Нацепив их на нос, Мелания доблестно осуществляет деликатную миссию. Папаша Окакис вскрикивает и пугается.

— Величество, — бормочет он растерянно, — вы прикололи прямо к телу.

Старушка улыбается доброй улыбкой старой хозяйки (за что на родине ее очень любят) и просит ассистентов исправить ошибку.