Кшиштоф Цегна был доволен собой. Ещё бы, действия его оказались безошибочными и спасли ситуацию. Досада на несносных девиц почти исчезла.

— Пойдём отсюда, — твёрдо скомандовал он.

— Минутку! — столь же твёрдо произнесла Тереска. — Мы хотим сделать чистосердечное признание. Шпулька, ты уже сказала? Мы совершили кражу. Вернуть не можем, уповаем только на вас…

Второй раз за этот вечер участкового вытащил из дома телефонный звонок. В отделении милиции его ждала необычайно возбуждённая троица. С ангельским терпением участковый выслушал три сбивчивых рассказа, покачал головой и повздыхал.

— Вы, я вижу, задались целью лишить пожилого человека покоя, — обречённо сказал он. — Понять не могу, почему я трачу своё время на то, чем мне и заниматься-то не положено… Давайте по порядку, а то пока я уяснил лишь две вещи. Во-первых, что ты, сынок, влез не в свой район и что ходишь в брюках. Тот бандит за колонной — это ты? Так не годится. Бельгийской занимается Квятковский, придётся завтра с ним объясняться. А во-вторых, — что Чёрному Метю кто-то подбросил в машину свёрток, а уважаемые дамы его стибрили. А от меня, значит, требуется отпущение грехов. Говорите, какой-то тип в сером «опеле»? Номер запомнили?

— Битва под Грюнвальдом, — не задумываясь доложила Тереска.

— Вы и впрямь уверовали, что по городу разъезжают сплошь исторические даты?

— Нет, конечно, но вообще-то… Номер начинается с пятёрки. Пятьдесят четыре — десять. Жолибож. То есть я хотела сказать «WI».

— Ладно, давайте поглядим, что в свёртке. Наверняка надо будет вернуть владельцу. К вашему сведению, я и сам не знаю, как тут выкручиваться.

— Может, выкручиваться и не придётся, — туманно протянул Кшиштоф Цегна, который в вопросе кражи был всецело на стороне подруг. В душе он одобрял их поступок, на который сам никогда бы не осмелился.

Участковый перерезал шнур.

— Вернём или не вернём, а проверку запротоколируем как положено, — сурово сказал он и снял обёртку.

Кшиштоф Цегна от изумления даже присвистнул. Тереска и Шпулька замерли и вытаращили глаза. Участковый бывалым взглядом рассматривал несметное количество великолепно упакованных швейцарских часов.

— Да, дела… — Протянул он после затянувшегося молчания. — Сомневаюсь, что владелец признается в такой пропаже. Нехорошо получилось…

— Кто же мог подумать?.. — сконфуженно буркнул Кшиштоф Цегна.

— А надо было думать. Если уж ты, сынок, взялся за гуж, о чем тебя, кстати, никто не просил, так будь добр, предусмотри все до мелочи. Как теперь раздобыть улики? Надо было оставить ему это добро, установить слежку, поглядеть, куда он его денет…

— Столько раз уже выслеживали — и ничего…

— Может, у него товара тогда не было. А в этот раз был. Хватило бы сфотографировать… Того субъекта из «опеля» опознаете?

Тереска и Шпулька, не отрывавшие глаз от невиданного зрелища, испуганно вздрогнули.

— Мы не хотели… Мы не думали… — Запричитала Шпулька.

— Мы думали, там что-то незаконное, — сокрушённо подхватила Тереска. — Честное слово, мы не собирались красть часы!

Участковый удивился.

— Так вы считаете, что добро приобретено законно? Вы перехватили у преступников солидную партию контрабандного товара, теперь уж нечего скрывать. Если вас никто не видел, то, чует моё сердце, сейчас у этой братии разгорается серьёзная свара.