На них, громко крича, налетел отряд Красных Стражей с занесенными палашами. Мегэн подняла руку, и они, споткнувшись, перепутанным красным клубком повалились на землю.

— Энгус! — сказала она резко. — Уведи свою дочь отсюда. Это не место для ребенка. Отведи ее в Башню. Йорг там?

— Да, — ответила Изолт.

— Отведи ее туда — она знает дорогу. Если бои будут усиливаться и станет казаться, что мы проигрываем, бегите через тайную калитку в лес. Скажи Йоргу, чтобы уводил детей в летний дворец. Он вспомнит путь.

Энгус кивнул и поднял Финн на руки. Она обвила руками его шею и сказала застенчиво:

— Кажется, я вспоминаю бороду.

Он улыбнулся и прижался к ней щекой.

— Пойдем, моя Фионнгал, давай отведем тебя в безопасное место. Идем, Табитас!

— Пока, Изолт, Изабо! Вы придете в Башню?

— Возможно, — ответила Мегэн, и сестры расцеловали Финн, пообещав, что они еще непременно встретятся.

В это время солдаты поднялись и снова напали на них, Мегэн взмахнула рукой — и они, запутавшись в собственных ногах, снова упали. Энгус обошел их, а волчица так угрожающе зарычала, что они вжались в землю. Прионнса побежал по мостовой, а старик в берете изо всех сил старался не отставать от него. Волчица, виляя хвостом, бежала рядом с ними.

— Изабо, Изолт, мы должны пробраться во дворец. Если вы сможете найти Латифу, я отправлюсь на поиски Лахлана. Скажете ей, что я здесь и мы должны соединить Ключ! Рассвет уже прошел, так что мы должны сделать это до полудня. Помните, что бы ни произошло, вы должны соединить Ключ!

— Латифа забрала Бронвин, — сказала Изабо.

— Бронвин?

— Малышку.

— Скажи ей, чтобы позаботилась о ее безопасности. Что бы там Лахлан ни говорил, она Ник-Кьюинн, а в нашем клане осталось слишком мало людей, чтобы придираться к ее матери. Я найду Лахлана и позабочусь о нем, уж будьте уверены. А теперь в путь!

Она никогда не думала о том, каково ей будет, когда он умрет. Его смерть с самого начала была частью их плана. Если бы она зачала наследника в самые первые годы их брака, он умер бы уже много лет назад. Но для того, чтобы семя укоренилось в ее лоне, потребовалось шестнадцать лет и могущественное древнее заклятие, и к этому времени она высосала из него все жизненные силы. Они с Сани знали, что близится его смерть, с той самой ночи, когда она зачала — в ту ночь она использовала не только свои силы, но и его, а их и так оставалось совсем немного.

И все же она оплакивала его кончину, как будто действительно любила его, как будто он пустил глубокие корни в ее сердце, и его смерть унесла вместе с ним частичку ее плоти, оставив кровоточащие раны. Шестнадцать лет она играла роль любящей жены и теперь обнаружила, что это было вовсе не таким уж притворством.

Наконец, она умолкла, неимоверным усилием воли взяв себя в руки. Она, словно сквозь пелену, слышала, как солдаты пытались взломать дверь; чувствовала смутный гнев на предавшую ее Рыжую и такой же смутный страх перед внезапным появлением крылатого прионнса, хотя она была уверена, что они загнали его очень далеко. Теперь она почувствовала, как сквозь щель в занавесях пробивается солнечный свет, и услышала пение птиц.

— Миледи? — Над ней наклонился стражник, в его голосе звучала тревога. Она скрипнула зубами, услышав это изменение в ее титуле — не прошло и двадцати минут, как умер ее муж, а она уже стала просто «миледи».

— Что тебе?

— Нам не удалось поймать ули-биста - он со своими сообщниками сбежали через окно.

— Сбежали через окно? Мы на пятом этаже, парень.