– Скажи ему, пусть лучше отправляется писать обзоры ресторанов, Хэл. Это куда лучше скажется на его желудке.

Я подошла поближе к Чэпмену, который снова осматривал труп. На этот раз он сосредоточился на деталях, которые заметил еще до нашего приезда и о которых рассказал Мерсеру Уоллесу. Они долгое время работали вместе в убойном отделе Северного Манхэттена, Чэпмен оставался там до сих пор, а Мерсер перевелся в Специальный корпус и расследовал изнасилования. Несмотря на различия в происхождении и в манерах, эти двое прекрасно дополняли друг друга в деле.

В свои сорок Мерсер был на пять лет старше и меня, и Майка. Он оказался одним из немногих афроамериканцев, кому удалось добиться первого разряда в полицейском управлении; из-за дотошности он стал любимцем старших прокуроров. Они чувствовали, что могут на него положиться, и часто вызывали давать свидетельские показания в надежде выиграть дело. Он был крепким как полузащитник, но отказался от футбольной стипендии в Мичиганском университете, чтобы поступить в полицию Нью-Йорка. Улыбался он реже Майка Чэпмена, но усердия и твердости ему было не занимать. Кроме того, он хорошо ладил с людьми, и его беседа с несчастными жертвами преступлений была первым шагом на пути к возвращению в нормальную жизнь.

Майк Чэпмен был чуть выше шести футов, то есть немного ниже Мерсера. Черные как смоль волосы обрамляли худощавое лицо, помрачневшее, как только он увидел мертвую женщину, распростертую на земле. Выпускник Фордхэма, Майк во время учебы вынужденно работал официантом и барменом, но ни разу не усомнился в своем решении пойти по стопам отца, который более четверти века проработал полицейским. Его ухмылка могла вывести меня практически из любой депрессии. К тому же Майк обладал поистине энциклопедическими знаниями по американской и военной истории, потому что именно этим он больше всего интересовался все годы учебы.

– Ее привязали в четырех местах, – начал Чэпмен, наставив ручку, будто указку. Стройное тело женщины лежало на деревянной восьмифутовой лестнице. Лодыжки и запястья привязаны к узким перекладинам. Веревка крепко удерживала труп на лестнице. К четырем углам примотаны веревки потолще, к двум из них все еще прикреплены камни.

Мерсер тоже склонился над телом, рассматривая конечности жертвы под разными углами.

– Кто-то очень сильно постарался, чтобы это тело не всплыло до Рождества, да?

Он потянул за свободный, неровно оборванный конец веревки. Похоже, раньше к нему тоже был прикреплен груз – скорее всего, камень, – но оторвался.

Поверх головы Мерсера я заметила Крэга Флейшера, патологоанатома; он шел к нам. Помахав нам, он произнес:

– Надо поторапливаться, стервятники уже начали слетаться.

Рядом с его машиной я заметила спутниковую тарелку, установленную на крыше фургона от канала «Фокс-5». Прибывший первым журналист уже разведал, что полицейские обнаружили труп в воде. Через пару минут тут все заполонят репортеры, жаждущие заснять тело жертвы в самом непристойном ракурсе.

– Что тут у вас, Майк? Утопленница? – спросил Флейшер.

– Вовсе нет, док. Ее вышвырнули за борт, чтобы избавиться от тела. – Чэпмен положил руку на темя женщины и слегка повернул ее голову. Мы все придвинулись ближе. Он подсунул ручку под тусклые, разметавшиеся по лестнице мокрые волосы и слегка раздвинул их, чтобы обнажить кожу. – Ее ударили вот сюда, может, рукояткой пистолета, может, молотком. Уверен, вы обнаружите парочку переломов, когда завтра с утречка залезете ей в голову.

Флейшер посмотрел на зияющую рану. Ничто не отразилось у него на лице, пока. он спокойно ощупывал пальцами ее голову.