Дыхание сбилось, сердце бешено стучало, отдаваясь где то в горле, но Сашка боялась остановиться хотя бы на мгновение и даже просто оглянуться, чтобы не терять драгоценных секунд, которые могли стоить ей жизни. Услышав шум двигателя за спиной, действуя скорее на подсознательном уровне, она резко свернула за угол соседнего дома и кинулась в сторону парка, начинающегося сразу же за их улицей.

В парке в это время суток было пустынно и темно, центральная аллея освещалась лишь несколькими фонарями, стоящими на довольно большом расстоянии друг от друга, а на нескольких из них лампочки и вовсе перегорели. Влетев в парк, Сашка бросилась к одной из утонувших во тьме дорожек, предназначенных для велосипедистов, и уходящих вглубь лесного массива.

Деревья осветил свет фар, по нервам больно ударили хлопки дверей и мужские голоса. Свернув с асфальтированной дорожки, она бросилась в самую чащу, снова натыкаясь на деревья и кустарники. Голоса позади становились все более приглушенными, но радоваться было рано – мужчины, а их было, как минимум, трое, рассредоточились и направились исследовать разные части парка.

Девушка замедлила бег и привалилась спиной к огромному раскидистому дубу, казавшемуся в полной темноте зловещим из за своих огромных кривых веток, напоминающих щупальца неведомого чудовища. Прислонив ладонь к груди, она изо всех сил пыталась унять вырывающееся из груди сердце, заглушающее все звуки вокруг, и прислушалась. По велосипедной дорожке, по которой она бежала еще несколько минут назад, кто то быстро шел, освещая себе путь слабым свечением телефона.

Сашка медленно сползла по стволу дерева на землю, чувствуя, что вот вот потеряет сознание от вновь охватившего ее ужаса. Сойдя с тропы, мужчина прошел совсем близко, тяжело ступая по земле, иногда шепотом чертыхаясь. Он старался двигаться как можно тише, но ветки хрустели у него под ногами, а сам он периодически напарывался в темноте на торчащие сучья. Остановившись всего в нескольких метрах от беглянки, он огляделся, прислушиваясь.

Сашка сама не заметила, как по щекам потекли слезы, обжигающе горячие по сравнению с прохладным вечерним воздухом, насыщенным влажностью. Ей казалось, стук ее сердца слышен на весь парк, и этот мужчина, стоявший сейчас всего в нескольких шагах от нее, ее непременно обнаружит. А обнаружив, обязательно убьет, ведь она свидетельница расправы над сестрой. Убьет и оставит здесь. И последнее, что она увидит перед смертью – угольно черное, беззвездное небо, виднеющееся сквозь верхушки деревьев.

Неожиданно мобильник в руках мужчины ожил, разорвав напряженную мертвую тишину ночного парка.

– Мы ее упустили, – раздраженно пробасил он, и Сашка узнала голос того самого Миши, который был в их квартире. – Проверяйте всех ее знакомых, где то она должна появиться. Работа, учеба. Ментов местных подключай.

Когда его тяжелые шаги затихли в отдалении, она все еще продолжала вжиматься в ствол, не в силах пошевелиться. Тело била мелкая дрожь, на щеках застыли дорожки слез. Перед глазами снова возникла картинка, увиденная через балконное стекло, и, словно резким ударом ножа, в груди больно кольнуло – Каринки больше нет. Она лежит посреди комнаты в луже крови. Совсем одна. И неизвестно, когда ее тело обнаружат.

По щекам снова побежали горькие слезы. Сашка зажала рот руками, чтобы ее рыданий никто не услышал, и, окончательно съехав по дереву, распласталась на земле. Лучше бы ее поглотила сейчас ночная мгла, живьем заглотила стылая земля, но Каринка была бы жива. А теперь она одна. И идти ей некуда. И к Карине нельзя. Ее там ждут.

В сумке вдруг завибрировал телефон. Трясущимися пальцами она с трудом вытащила его из сумки, на дисплее высвечивался незнакомый номер.

– Это они, – уверенно пронеслось в голове.