— Не-а… — сказал Кранец.

— Компьютеры могут перебрать миллиарды вариантов и рассчитать, как девочка выглядела, когда была неразбитой. И сделать голографический снимок.

— Какой снимок? — удивился Икира.

— Объёмную фотографию, — объяснил Слон, и растрепал у Икиры волосы. — Как на стереоэкране… Только непонятно, Пек…

— Что непонятно?

— Если это можно, почему не сделают стерео-снимки Венеры Милосской? Или Ники Самофракийской? Чтобы люди знали, какие они были, когда целые…

— Делались попытки, — покивал Пек. — Мало того, по снимкам пытались даже в натуре восстановить руки Венеры и голову Ники. Но искусствоведы такие опыты не одобрили — сказали, что это вроде бы насилие над культурой и человеческой историей. Нельзя, мол, подменять искусство суррогатом…

— Чем подменять? — спросил Кранец.

— Жвачкой вместо шоколада, — объяснила ему, бестолковому, Славка. И Марко мысленно одобрил точность этого сравнения.

Славка сидела напротив Марко, метрах в двух и порой вскидывала на него белёсые, как у Пека, ресницы. Словно чувствовала себя виноватой за вчерашние придирки. Она была сейчас не в пиратской футболке и юбке, а в белом платьице с рукавами-крылышками.

«Да, нельзя подменять суррогатом…». Но всё же очень хотелось увидеть, какой девочка была до того, как пострадала…

— Можно всё-таки попробовать… — сказал Марко. — Чего такого… — и несмело пошутил: — Искусствоведы не узнают…

Пек опять покивал:

— Да, я попрошу. Там понимающие люди… Труднее всего будет с лицом. Как угадать, какое оно должно быть?

«Знаю, какое!» — сразу подумал Марко. И… вдруг понял, что не помнит Юнкиного лица!

Волосы помнил, голубой блеск глаз, сложенные в улыбку губы. А вместе… все черты смывались в памяти, как бегущей по стеклу дождевой водой… Ну, что же это такое? Дырявая башка!..» Потом утешил себя: «Ничего, вспомню…»

Пек опять пригляделся к девочке.

— Наверно, танцевала. С какими-нибудь погремушками или кастаньетами.

— Разве тогда были кастаньеты? — спросила Славка.

— Кто их знает…

— А может, в одной руке палочка-стукалка, а в другой бубен, — сказала Славка.

Кранец возразил:

— Тогда, наверно, не было бубнов… то есть бубней…

— Сам ты бубня, — вздохнула Славка.

Пек попросил Марко:

— Ты с ней поосторожнее, с девочкой. Хрупкая…

— Я осторожно… — Марко стал заботливо заворачивать девочку в платок…

Дома он смастерил для девочки подставку. Отыскал пластмассовый стоячок с гнездом для шариковой ручки, воткнул в него огрызок карандаша. На огрызок надел кусочек трубки от волейбольной камеры. В трубку, чуть дыша, вставил обломанную ножку девочки. «Не больно?» Девочка покачалась на упругой резинке и замерла.

Только тогда Марко показал находку маме и Жене.

— Любопытный экспонат, — заметила мама. Где ты его откопал?

Пришлось придумать, что нашёл девочку в бурьяне на месте весенних раскопок.

— Носит тебя, где попало, — сказала мама. Лучше бы правила учил, завтра контрольный диктант.

Это не означало, что мама не понимает сына и не ценит находку. Означало, что у неё куча забот и давно нет известий от папы…

Зато от Евгении Марко скрывать ничего не стал.