Про себя она решила воспользоваться советом Долли: «Я надеру-таки задницу муженьку, когда он наконец явится домой».
Портвейн и «Стилтон» уже стояли на столе, и Гарри Робертсон вовсю ругал местное правительство. Донна пыталась изобразить интерес к разговору, однако глаза ее напряженно блуждали по заставленному столу. Вот Банти Робертсон только что прожгла сигаретой дырку на скатерти из венецианских кружев, и свежая дыра, как магнит, притягивала к себе взгляд Донны. Она всегда ненавидела эту женщину… Однако на самом деле до Донны давно дошло, что она терпеть не может всех сидящих сейчас за столом. Может быть, ненависть проявлялась в разной степени, однако для каждого находилась своя форма неприязни. И все же, как частенько повторял Джорджио, гости им нужны. Или, если говорить точнее, они нужны ему. Ведь именно Джорджио устроил этот обед, даже продиктовал ей меню и особенно оговорил вина. И вот теперь кто все перевернул и даже не позвонил, хотя бы для приличия, и не извинился?
Гарри Робертсон сел на любимого конька: суды, его собственная роль в качестве члена магистрата, вынесение приговоров несовершеннолетним преступникам и т. п. Накачавшись алкоголем вполне достаточно — хватило бы, чтобы отправить в нокаут ирландский экскаватор, — он начал монолог о юридической системе.
«Когда-нибудь, — мысленно пообещала себе Донна, — я спрошу его, что он чувствует как юрист по отношению к пьяным водителям». Она уже сбилась со счета: сколько раз он, вихляя, выезжал с дорожки, ведущей к ее дому, пьяный в дым, и зигзагами мчался по улице в сторону шоссе М25! Женушка его при этом икала, и оба они чувствовали себя олицетворением правосудия…
Донна услышала звонок в дверь и вздохнула с облегчением: «Джорджио приехал! Сейчас он все устроит, непринужденно, как он это умеет, и вскоре гости забудут, что хозяин дома не поспел к столу, и начнут, соперничая друг с другом, наперебой убеждать его что, мол, они ничего не имели против того, чтобы немного подождать».
Она встала из-за стола, а Гарри Робертсон с фальшиво-доброжелательной интонацией обронил:
— Ну, вот что, Донна. Не задавай ему трепки. По крайней мере до тех пор, пока мы не разбредемся по домам.
Все почтительно засмеялись. С кончика же языка Донны едва не сорвался дерзкий ответ: «О, значит, вы все-таки собираетесь уходить домой? Хотя бы ради этого момента стоит подождать!»
Уже выходя из комнаты, она успела услышать голос Банти и понять, что та хотела сказать:
— Ну, право же, Донна!..
Этот фальшивый тон буквально сводил ее с ума. Плотно затворив за собой дверь, Донна столкнулась в коридоре с Долли.
— Все нормально, я сама открою.
Долли пожала плечами и пошла на кухню.
У Донны сердце оборвалось, когда она разглядела сквозь двойное стекло входной двери четыре крупных мужских силуэта: Джорджио в добавок ко всему приволок домой еще людей! Голова у нее заболела сильнее — явно начиналась мигрень. Она резко отвела назад плечи, словно стремясь вырваться из собственной узкой груди, сложила губы в широкую улыбку — и распахнула дверь. Донна не забывала: Джорджио всегда нравилось контролировать ее. Или, по крайней мере, делать вид, что он ее контролирует…
— Миссис Донна Брунос?
…В мозгу у нее сразу четко отпечаталась характерная униформа двух из стоявших перед ней людей — и Донна чувствовала, как постепенно впадает в панику.
— Да… Я миссис Брунос. Мой муж Джорджио… А что случилось? — Воображение уже рисовало ей, как он лежит весь в крови, в искореженных обломках своего спортивного «Мерседеса». А ведь она все время предупреждала его, чтобы ездил осторожно! Но Донна была совершенно не готова услышать то, что услышала. |