— Садитесь! — лейтенант подошёл к автобару, — Разговор будет долгим и серьёзным, так, что спиртным не угощаю! — набрав код, он вытащил поднос с шестью чашками. — Кофе — лучший стимулятор для мозгов!

— М-м-м, — пробурчал Иван, отхлебнув из чашки, — после цикория вполне себе неплохо.

— Ладно! В сторону прелюдии! — Виноградов сел во главе стола, — Все мы тут в большинстве люди военные и должны смотреть на ситуацию трезво! Ещё сутки назад, для меня более или менее всё было ясно! Мы были боевой единицей в автономном режиме, рассчитывали вернуться и передать своей стране этот корабль, со всеми его тайнами и секретами, выполнить свой гражданский долг, так сказать… Вряд ли вы, Иван поступили бы иначе?

Моряк молча кивнул.

— Хорошо! — Виноградов отпил кофе, — Ещё сутки назад я знал кто я такой! Я был офицером ВДВ, командиром одного из тысяч подразделений Советской Армии… — он внимательно посмотрел на своих сержантов, — Теперь для нас всего этого нет! Планета Земля, со всей её политикой, осталась в прошлом! Мало того, на нашей шее висит куча гражданских, да еще и иностранцев! Как это теперь называется, я вас спрашиваю?!

— Я думаю, это называется — государство! — подал голос Басманов, — Что-то похожее на Древнюю Русь! Князь, дружина, подданные… Даже воевода есть… — улыбнулся он, — Чем Викторыч не воевода?

— Похоже! — прикинул Виноградов, — Только уж очень примитивно!

— А мы пока и есть — примитивное общество! — Басманов потёр рукой подбородок, — Просто нас пока очень мало! До примитивного мало…

— Достаточно, что бы изменить организацию! — Виноградов рубанул рукой воздух, — Теперь наша задача — забыть о прошлом и жить «здесь и сейчас»! Необходимо отбросить условности прежней жизни.

Басманов быстро щёлкал в своём «блокноте», — Девяносто два процента! — поднял он голову от блокнота и пояснил, — Вероятность успеха синтеза советской и западной культур, при отбрасывании тезиса о классовой борьбе, — девяносто два процента… Это я вам, как историк, заявляю! Какие, к ё…й матери, у нас классы?!

— Пока никакие… — Виноградов задумался, — Сейчас тут все одинаковые — как инкубаторские цыплята.

— Но командуете всё-таки, вы, русские? — Мюллер посмотрел на Виноградова, — А ведь и нас, остальных, здесь тоже немало…

— Коллега Мюллер, в данном случае вы неправы! — привлекая внимание, Виноградов постучал пальцами по столу, — Во первых, здесь нет «нас» и «вас», есть организованная структура и аморфная масса, которая должна быть поглощена этой структурой. Вы, например, сейчас, первые кандидаты на включение в структуру… Надеюсь, это понятно?

— Понятно, герр лейтенант! — Мюллер вскочил и даже вроде бы прищелкнул каблуками. — Какие будут распоряжения?

— Потом, на все ключевые посты будут назначаться люди, способные наилучшим образом выполнить поставленную задачу, невзирая на цвет кожи, национальность, происхождение и прочие мелочи! Вот вам и весь делёж постов, коллега Мюллер! Кстати! — взгляд Виноградова стал холодным, как арктические льды, — Все конфликты на национальной, религиозной и прочей личной почве будут пресекаться самым жестоким образом, вплоть до физического уничтожения зачинщиков, без суда и следствия, так сказать! Это всех вас касается, коллеги! Мы тут все в одной лодке, и кто будет её раскачивать — улетит за борт, к ё…ней матери! И попрошу вас довести этот факт до сознания народного!

— Правильно, товарищ лейтенант! — прогудел басом старшина Павленко, — По стенке размажем, краской закрасим, скажем — так и было!

— Ну, зачем же, Лёха, так жестоко? — усмехнулся сержант Басманов, — Шлюз всегда под рукой, выкинуть за борт и никакой возни с малярными работами!

— Не умничай, «студент»! — Павленко почесал в затылке, — Как приговор в исполнение приводить, это пусть лейтенант решает! На это ему власть и дадена!

— Ладно! — лейтенант, привстав, нагнулся над столом, — Отставить кровожадные беседы! Будет приговор, будет и исполнение! Разговор, у нас, сейчас пойдёт о другом и будет очень серьёзным!

Все присутствующие насторожились.