– Ты достиг тех высот, когда вправе выбирать себе сотрудников.

– Да. Но я равнодушен к секретаршам. Меня интересуют только журналисты, которые работают в моем отделе. Для этих существует стандарт, по которому я их отбираю. Журналист должен быть хитрым, как лиса, любопытным, как кошка, не принимать все за чистую монету и немного уметь писать. И к тому же внушать доверие.

– Так это же твой автопортрет.

– Верно. Того же требую и от своих ребят. Но я, ко всему прочему, еще и редактор, в этом деле шаблонов нет. Тут нужна индивидуальность, опыт и многое другое… Ну, хватит о пустяках, Брэд. Скажи мне, что ты намерен делать и чем я могу тебе помочь? Ты разговаривал с шерифом?

– У Холлиса мозги расположены ниже спины. Вряд ли на него можно полагаться. И потом я не верю, что в этом мире можно рассчитывать на чью-то помощь или сострадание. А уж в Голливуде…

– Согласен. Голливуд ни город, ни страна, это фабрика, производящая определенный киностандарт. Здесь нет личностей. И всякий сюда входящий должен оставить надежду на сочувствие, понимание, сердечность. Смеются здесь только при свете прожекторов, а счастливыми бывают до тех пор, пока на них направлены объективы кинокамер. Даже «звезды» и местные миллионеры не составляют исключения. Конечно, в Голливуде можно неожиданно разбогатеть и быстро прославиться, но, скорее всего, внезапно оказаться выбитым из седла и затоптанным в грязь.

– Что же делать, Джек?

– Рассчитывать только на себя! Но для этого потребуется масса сил и энергии.

В дверь постучали, и в кабинет вошел высокий сутулый молодой человек в сильных очках.

– Вызывали, шеф? Старуха поймала меня на лестнице, еще секунда, и я бы упорхнул.

– Она умеет выбирать нужные секунды, Дэви. Объясни мне, каким образом нашим ребятам удалось вчера опередить полицию и всех остальных.

– Вы о происшествии на Балтимор-стрит?

– Да.

Дэви пожал узкими плечами.

– Черт его знает. Возможно, полиция менее расторопна. Нам позвонили в редакцию и сообщили, что есть сенсация для первой полосы, и если мы хотим заполучить материал первыми, то следует незамедлительно отправить лихих ребят на Балтимор-стрит, 310. Честно говоря, я подумал, что это розыгрыш. Мак-Кив и Дэви болтались без дела, и я отправил их туда проверить. Когда они прибыли на место, то полиции там еще не было. Они сделали свое дело и позвонили в клуб остальным ребятам.

– В котором часу вам звонили? – задал вопрос Кейси.

– Шести еще не было.

– Вы в этом уверены?

– Конечно. В шесть у нас летучка, а они уехали минут за пятнадцать до ее начала.

– Человек, звонивший вам, назвался? – спросил Ласнер.

– Нет.

– Он заикался? – поинтересовался Кейси.

– Не он, а она. Звонила женщина, сказала пару фраз и бросила трубку. Вот я и решил, что нам подсунули утку.

– Спасибо, Дэви, отдыхай.

После того, как долговязая фигура Дэви скрылась за дверью, Ласнер спросил:

– Это нам ничего не дает, не так ли?

– Напрасно ты так думаешь, Джек. Эта женщина, несомненно, имеет отношение к убийству. Репортеров вызвали умышленно, чтобы затоптать следы. Полиция ничего не смогла обнаружить после того, как в доме побывали газетчики. На пресс-конференции у Кларка Гейбла я не видел такой оравы. Предусмотрительный шаг.

– Сомневаюсь, что копы смогли бы напасть на след, появись они первыми.

– Согласен. Но убийца, очевидно, считает иначе и решил подстраховаться. Преступник хитрее наших сыщиков. Вот поэтому я сам решил заняться розыском. И я найду его, Джек!

– Найдешь, сам?! Один мой приятель, частный сыщик, проклиная свою работу, говорит: «Поиск – это всегда девяносто пять процентов – ходьба, три процента – случайность и два процента – удача».