— Уходим! — рявкнул я, прижимая к себе капибару и сощурив глаза. — Мы найдём их всех! И всех их убьём!

Быстрым шагом мы двинулись в конец помещения, где были широкие запертые ворота. Борис срезал петли и прорезал замок. Одна створка выпала наружу и мы оказались на широкой прощадке, перед тёмным тоннелем с абсолютно гладкими стенами. Он шёл с большим уклоном вниз, а свет из-за двери позволил увидеть две большие рельсы с зацепами, по центру. Я, опустив Мэри на каменный пол, шагнул вперед и приподнял массивную створку за угол.

— Оляна, подсоби! — сказал я, заставив девушку вздрогнуть — собственный голос показался мне ледянным и безжизненным, словно говорила сама смерть.

Мы положили стальную дверь на рельсы и, не сговариваясь, уселись по краям, чтобы хоть как-то управлять. Борис разместился в центре вместе с капибарой и обвил нас своими щупальцами, ухватившись и за саму дверь.

Мы заскользили вниз и тут в зверинце прогремел мощный взрыв, а ударная волна придала дополнительное ускорение. Высекая искры и скрежеща, мы понеслись во тьму, а спустя несколько секунд прогремело ещё два взрыва. Тоннель позади нас заполнило ревущее оранжевое пламя, стремительно догоняющее нас и освещающее путь.

Борис работал щупальцами как заправский гребец, отталкиваясь от стен и пола, одновременно стараясь держать ровно наш ускоряющийся транспорт, который начал ощутимо нагреваться от трения. Внезапно, раздался гул и скальная порода вокруг нас задрожала.

— Это были хомяки! — крикнула Вики.

Стена огня, почти отставшая, вспухла белым светом и с новыми силами ринулась на нас. Внезапно, я почувствовал, что хватка Бориса стала крепче и он крикнул:

— Держитесь, повелитель!

Я догадался раньше, чем увидел — на нашем пути появилась платформа, которая двигалась по рельсам и плотно перегораживала собой тоннель. А на ней стояла толпа тех людей!

«Нет! — поправил я сам себя, стискивая в ярости зубы — ЭТО — не люди! Это гниль! Ублюдки! Гниды! Уничтожить!»

Последнее я выкрикнул вслух, но, нас уже и так заметили — и на их бледных лицах убегающих врагов застыло выражение отчаяния и обречённости. Кажется, они даже не собирались сопротивляться.

Оляна пронзительно завизжала, оглушая беглецов и сбивая некоторых с ног, а Мэрилин смотрела на ублюдков с осуждающим презрением. Когда мы догнали платформу и прыгнули на неё, там уже была настоящая паника, переросшая в хаос.

Теперь фикус стал Борисом-бритвой. Он словно мясорубка оставлял после себя мелко нарезанные куски кровавого мяса. Оляна, расстреляв в упор все патроны, просто вышвыривала по ходу движения паникующих тварей и они сочно хрустели под колёсами платформы, после, сгорая в адском пламени. Я кричал и тоже бил и выбрасывал их, иногда хрезя в ответ на чей-нибудь резонанс. И только капибара просто стояла по центру платформы с презрительным взглядом, а вокруг нее была область абсолютно пустого пространства, очерченного аурой ужаса и отчаяния.

Взрывная волна догнала нас, когда на платформе остались только мы и сгореть бы нам в этом аду, если бы тяжёлая створка не подрубила опору одного из колеса. Стальной помост перекосило, а ударная волна перевернула его так, что мы оказались по другую сторону от взрыва и нас, словно поршень, понесло дальше.

Борис вцепился в перила ограждения и помог удержаться всем остальным, но всё это было бессмысленно — тоннель закончился и нас выплюнуло на скальное плато. Оставшиеся колёса отломились и платформа, вместе с нами, проскользила до самого края отвесной скалы.

Огонь нас не догнал — видимо тоннель обвалился и вместо испепеляющего жара, нас обдало горячей пылью и мелким щебнем.

Мы встали в полный рост на раскаленной платформе, на краю пропасти и налетевший холодный ветер трепал наши грязные волосы, листья и шерсть.