|
Бессознательное, манифестируя себя посредством своих архетипов, повсеместно вторгается в его сознание; поэтому мифический мир предков, к примеру, мир альира и вугари у австралийцев, имеет по силе равное с материальной природой, если не превосходящее ее, существование (Этот факт хорошо известен; специальной этнографической литературы по данному вопросу намного больше, чем мы имеем возможность здесь ее привести.). Из его бессознательного говорит не тот мир, о котором мы что-то знаем, а неизвестный мир психики, о которой нам ведомо лишь то, что она отражает наш эмпирический мир только отчасти, и что она — в другой своей части — чуть ли не формирует его соответственно своим психическим предпосылкам. Архетип не столько вытекает из психических фактов, сколько описывает, как душа переживает эти психические факты, причем душа нередко ведет себя настолько самовластно, что отрицает осязаемую действительность и выдвигает утверждения, которые бросают вызов действительности.
Примитивное устроение духа не выдумывает никаких мифов, но переживает их. Изначально мифы — суть откровения подсознательной души, невольные высказывания о бессознательном духовном событии и менее всего аллегории психических процессов (Die Struktur der Seek [Paragr. 328 ff.].). Такие аллегории были бы только досужей игрой ненаучного интеллекта. Мифы же, напротив, имеют витальное значение. Они не только представляют, но также и являются душевной жизнью примитивного рода, который тотчас распадется и погибнет, если потеряет свое достояние, унаследованное в мифе, так же как человек, который потерял душу. Мифология рода — это его живая религия, утрата которой всегда и повсюду (даже у цивилизованных людей) — моральная катастрофа. Религия — это живая связь с душевными процессами, которые не зависят от сознания, а происходят где-то по ту сторону от него, в темноте душевных задворок. Многие из этих бессознательных процессов возникают, правда, из косвенных понуждений сознания, но никогда не из сознательного произвола. Другие, как кажется, возникают спонтанно, т. е. без узнаваемых и без указующих на сознание причин. Современная психология трактует продукты бессознательной деятельности фантазии как изображение процессов, происходящих в самом же бессознательном, или как высказывания бессознательной психики о себе самой. Различают две категории таких продуктов. Во-первых, фантазии (включая сновидения) личного характера, которые без сомнения восходят к лично-пережитому, забытому или вытесненному, и которые — вследствие этого — всецело могут быть объяснены, исходя из индивидуального анамнеза. Во-вторых, фантазии (включая сновидения) неличного характера, которые не могут быть сведены к переживаниям индивидуальной предыстории и которые, вследствие этого, не могут быть объяснены из индивидуальных acquisitionen. Несомненно, что эти образы фантазии имеют свою ближайшую аналогию с мифологическими типами. Поэтому можно допустить, что они вообще соответствуют определенным коллективным (а не личным) структурным элементам человеческой души и наследуются так же, как морфологические элементы человеческого тела. Хотя традиция и распространение путем миграции имеют все основания, тем не менее существует бесчисленное множество случаев, — как уже было сказано, — которые нельзя объяснить таким происхождением и которые требуют предположения об "автохтонном" возрождении и повторном возникновении. Эти случаи встречаются столь часто, что нельзя не предположить существование коллективного базового пласта души. Я обозначил это бессознательное как коллективное бессознательное. Продукты этой второй категории настолько подобны структурным типам мифов и сказок, что их можно рассматривать как родственные. Потому столь же правомерно предположить, что оба — мифологические типы, так же как и индивидуальные — осуществляются при совершенно схожих условиях. Как уже упоминалось, продукты фантазии второй категории (впрочем, как и первой) возникают в состоянии пониженной интенсивности сознания (в сновидениях, делириях, дневных грезах, видениях и т. |
