Пониженная интенсивность сознания, отсутствие концентрации и внимания, "abaissement du niveau mental" (П. Жане) довольно точно соответствует примитивному состоянию сознания, состоянию — в котором следует подозревать причину образования мифа. Поэтому очень даже возможно, что мифологические архетипы выявлялись точно таким же способом, как и индивидуальные манифестации архетипических структур, имеющие место доныне.

Методический принцип, согласно которому психология имеет дело с продуктами бессознательного, гласит: содержания архетипичной природы манифестируют процессы, происходящие в коллективном бессознательном. Они относятся не к сознанию или к чему-то, ставшему сознательным, а к сущностно бессознательному. Поэтому, в конечном счете, совершенно нельзя точно указать, к чему же они относятся. Всякое толкование по необходимости остается по форме "как будто". В конечном счете ядро значения можно даже перефразировать и изложить другими словами, но нельзя исчерпывающе описать. Тем не менее даже само это перефразирование и пересказ означают существенный прогресс в познании предсознательной структуры психики, которая была уже тогда, когда еще не существовало ни единства человека (чем еще наверняка не обладают современные примитивы), да и вообще никакого сознания. Такое предсознательное состояние мы можем наблюдать также в раннем детстве, и именно, сновидения этого раннего периода нередко споспешествуют обнаружению в высшей степени примечательных архетипических содержаний (Специальный материал содержится только в неопубликованных докладах психологического. семинара в Eidgenossischen Technischen Hochschule. Zurich. 1936–1939.).

Если поступать согласно изложенному ранее принципу, то больше не возникает вопроса, относится ли миф к солнцу или к луне, к отцу или к матери, к сексуальности, к огню или к воде. Речь идет только о перефразировании, о приблизительной характеристике и обрисовке какого-то бессознательного ядра значений. Смысл этого nucleus никогда не был сознательным и никогда таковым не будет. Его только лишь толковали и толкуют, причем всякое толкование, которое мало-мальски приближается к этому сокровенному смыслу (или с точки зрения научного интеллекта — к бессмыслице, что сводится к тому же самому) — с давних пор претендовало не только на абсолютную истинность и узаконенность, но одновременно также на благоговение и религиозную преданность. Архетипы были и остаются душевной жизненной мощью, которая желает, чтобы к ней относились всерьез, и которая причудливым образом следит за тем, чтобы выказать себя. Они всегда были носителями защиты и исцеления, и их уязвление влекло за собой "perils of the soul" — хорошо известный феномен из психологии примитивов. Именно они — непременные возбудители невротических и даже психотических нарушений, ведь они ведут себя точно так же, как запущенные и истерзанные органы тела или органические функциональные системы.

О чем бы ни высказывалось архетипическое содержание — это прежде всего языковое сравнение. Говорит ли оно о солнце и идентифицирует с ним льва, короля, охраняемые драконом сокровища или жизненные силы и здоровье человека, так это ни первое и ни второе, а нечто неизвестное третье, что может быть выражено более или менее точно через все эти сравнения, однако всегда остается — к постоянной досаде интеллекта — чем-то неизвестным и несформулированным.