С высоты она видела высокую проволочную изгородь, вьющуюся полукругом по периметру всего питомника. Изгородь заканчивалась у поросшего камышом озера, за которым виднелся густой лес. Низко припадая к земле, Сюзи побежала к озеру. Ее чувство направления влекло ее на запад, а озеро находилось на севере. Она бежала, скуля, отчаянно сопротивляясь желанию повернуть на запад. Тогда ей пришлось бы перепрыгивать через высокую изгородь. Нет, она должна сначала переплыть озеро, а затем можно будет сменить курс.

На запад, в ответ на зов Гаррисона, отголоски которого эхом отдавались в ее голове; этот отчаянный крик о помощи, этот возлюбленный голос, зовущий ее из ниоткуда.

Она откликнется на этот зов или умрет, пытаясь это сделать...

* * *

Прошлой ночью Вилли Кених устроил попойку. Он выпил столько пива и шнапса, что самые отъявленные пьяницы показались бы, по сравнению с ним, новичками, и побывал во всех заведениях, начиная от “дешевого ресторана” и “бара” через “ночной клуб” до самого дорогого борделя в Рипербане. Там, все еще пьяный, как какая то ненасытная, работающая на алкоголе машина, он, в конце концов, выбрал себе женщину и в два тридцать утра увел ее наверх.

Хотя он плохо помнил, что было дальше, он заплатил за ее услуги, а утром, в девять тридцать, проснулся с ясной головой, хотя и немного пересохшим горлом, – такой уж был железный организм Кениха.

Девица с радостью согласилась провести с ним весь остаток дня, так как он лениво занимался любовью и в то же время заказывал в невообразимом количестве шампанское, шнапс, хрустящее печенье, мед и кофе с коньяком, – последнюю привычку он перенял у Гаррисона. Лицо Кениха все еще было покрыто щетиной, и он уже совсем было решил пойти умыться и побриться, когда, где то около полудня, вдруг сел, выпрямившись, в просторной витиевато украшенной двуспальной кровати.

– Вилли! – повторил голос в его голове. – Вилли, помоги!

У Кениха заледенела кровь, и он содрогнулся. Голос был настоящим, кристально чистым.

– Вилли? – поинтересовалась девушка, касаясь его плеча и побуждая начать.

– Тихо! – резко ответил он, напряженно прислушиваясь. Ничего не было слышно. Он повернулся к голой девушке, лежавшей раскинувшись поверх покрывал. – Ты слышала.., что нибудь?

Она поглядела в недоумении, поджала губы и покачала головой.

– Ничего. А что я должна была слышать? И почему ты такой холодный? Боже, да ты совсем замерз! Иди ка, дай я согрею тебя.

Он отстранил ее, спустил ноги с кровати и принялся одеваться.

– Вызови такси.

– Но, Вилли, – запротестовала она, хмурясь и закусывая губу. – Ты сказал, что берешь меня на весь день, и, к тому же, еще не заплатил.

– Сколько? – рассеянно спросил он. – За день...

– Триста немецких марок, но...

Он вытащил бумажник, и она замолчала, наблюдая, как он извлекает и бросает на постель три банкноты по пятьдесят немецких марок.

– Вот, – сказал он, – за пол дня.

– Эй! – Она взяла деньги. – Ты играешь не по правилам, Вилли. Ты сказал за день, а заплатил за...

– Это мои правила, – сказал он ей, направляясь в ванную. – Теперь будь хорошей девочкой и вызови мне такси.

– Дерьмо! – чуть слышно произнесла девица. Она снова закусила губу, поколебалась мгновение и потянулась к тайной кнопке за желтой сатиновой обшивкой у изголовья кровати. Здесь был человек специально для таких, кто хотел играть по своим правилам. Карл убедит этого стриженого в обратном. Она вздрогнула, касаясь кнопки. Карл был чудовищем. Жаль, но.., правила есть правила.

Когда Кених вышел из ванной, Карл уже ждал его. Он был гораздо выше Кениха, где то семьдесят пять дюймов росту, с блестящими голубыми глазами щелками и тонкими прямыми бровями.