Изменить размер шрифта - +
Возможно, тебе пришлось бы немного подкорректировать восторженные письма, которые понесли бы обратно твои корабли, чтобы мы, корди, не пронюхали о твоем предприятии слишком рано. Да и вряд ли бы это случилось, ведь мы и без того перегружены множеством неотложных дел, да и немного среди многочисленных миров найдется людей, готовых активно сотрудничать с нами. И я не сомневаюсь, что прошли бы многие годы, прежде чем несоответствия стали бы такими вопиющими, что мы обратили бы на них внимание и начали бы расследование.

— И чтобы вы после этого предприняли? — спросил Мердок.

— Ничего, — ответил Тревельян. — Разве смогли бы мы переселить десятки тысяч, может, даже миллионы мужчин, женщин и детей, приехавших по доброй воле, начавших новую и радостную жизнь, пустивших корни, растящих новое поколение? Если не физически, то это невозможно по политическим и моральным причинам. Они стали бы защищать свои дома, а мы не смогли бы бомбить их, верно?

Только тебя одного мы могли бы засадить в тюрьму… теоретически… конфисковать твою собственность. На практике же ты бы сделал все, чтобы мы не могли до тебя добраться, не пожертвовав другими людьми, и это стоило бы нам очень дорого. Ты создал бы колониальное правительство и утвердил бы конституцию, провозглашающую тебя отцом-основателем и пожизненным президентом Доброй Удачи. И тогда люди стали бы сражаться за тебя. И поэтому, чтобы не нарушать собственного запрета на агрессивные войны, Союзу пришлось бы простить все твои преступления ради сохранения оставшихся научных и культурных ценностей.

Тревельян замолчал. Он чувствовал усталость, в горле пересохло, и ему хотелось курить, но он не посмел достать трубку под дулами бластеров.

Мердок кивнул.

— Да, ты прав. — Он захихикал. — Спасибо за титул отца-основателя. О нем-то я и не подумал. Как раз то, что мне нужно.

— Но знаешь ли, я не могу этого допустить, — сказал Тревельян.

— А почему? — с искренним удивлением спросил Мердок. — На самом-то деле, что мы здесь имеем? Мир, где остались одни кости. Мне очень жаль, что так случилось, но мертвым уже ничем не поможешь. И это была лишь еще одна раса, одна среди миллионов. Что нового мы можем узнать, роясь среди их костей и этих развалин? Да, полагаю, вы надеетесь обнаружить технические новинки, новые формы искусства или еще что-нибудь такое. Но, вероятно, вы лучше меня понимаете, насколько это нереально. А там, на других планетах, миллионы людей жаждут лучшей жизни!

— В должное время планета будет открыта для заселения.

— И когда же наступит это „должное время“? Сколько из этих миллионов умрут, так и не познав лучшей жизни?

— Новорожденные всегда приходят на смену иммигрантам. Так что в конечном результате срок переселения не имеет большого значения.

— Забудем о конечном результате и подумаем о плоти и крови живущих.

Тревельян не смог сдержать свой гнев.

— Хватит демагогии! — рявкнул он. — Ты такой же альтруист, как и боевой лазер.

— А ты, — фыркнула Фаустина, — ты — машина. Мне так хочется убить тебя… разобрать на части!

— Подожди-подожди! — воскликнул торопливо Мердок. — Остынь. Давайте говорить спокойно и рассудительно.

На мгновение он опустил взгляд на землю, а затем выпрямился, повернулся лицом к Тревельяну и сказал:

— Я обрисую тебе ситуацию. Обнаружив хвост, мы решили вести тебя за собой, потому что после того, как станет известно, что в этом районе есть сверхновая, сюда хлынут ученые, и кто-нибудь другой мог бы обнаружить нашу Добрую Удачу.

Ты мог бы повернуть домой, не садясь на планету.

Быстрый переход