В обмен на месячное жалованье в 500 фунтов полковник с радостью согласится занять пост консультанта по Западной Африке в компании «Бормак». Он подчеркнуто углубился в изучение контракта, который привез Эндин, но англичанин с удовлетворением отметил, что перейдя ко второй странице, которую Эндин предварительно специально перевернул вверх тормашками, Боби даже глазом не моргнул. Он был неграмотным или с большим трудом различал буквы.

Эндин медленно перечислил условия контракта на той смеси языков, которой они пользовались: что‑то среднее между французским и афро‑английским диалектом. Боби угрюмо кивал, впившись маленькими глазками, белки которых были покрыты сеткой красных прожилок, в текст контракта. Эндин подчеркнул, что Боби должен оставаться на своей вилле или поблизости от нее в ближайшие два‑три месяца, пока Эндин снова не навестит его в этот период.

Англичанин обнаружил, что на руках у Боби был еще действительный зангарийский дипломатический паспорт, оставшийся у него со времен официального визита за границу, который он совершил однажды в компании министра обороны, двоюродного брата Кимбы.

Незадолго до захода солнца он накарябал в конце документа закорючку, которая должна была сойти за подпись. Подпись эта на самом деле ничего не значила. Только позже Боби скажут, что «Бормак» вернет его к власти за концессию на разработку полезных ископаемых. Эндин прикинул, что если цена будет подходящей, Боби не станет кочевряжиться.

Следующим утром, на рассвете, Эндин уже сидел в самолете, направляющемся в сторону Парижа и Лондона.

Встреча с Бенни Ламбером произошла, как и договаривались, в гостинице. Она была краткой и сугубо деловой. Ламбер передал пакет, который Шеннон тут же раскрыл. Он извлек оттуда два листка бумаги с одинаковыми фирменными знаками Резиденции Посла Республики Того в Париже, напечатанными в верхней части. На одном бланке больше ничего не было, если не считать подписи внизу, скрепленной посольской печатью. На другом бланке был напечатан текст письма, автор которого утверждал, что он уполномочен своим правительством воспользоваться услугами господина.............. чтобы обратиться к правительству............. на предмет покупки военного оружия согласно списку, приложенному на отдельном бланке. Письмо заканчивалось обычными заверениями, что оружие предназначено исключительно для использования вооруженными силами Республики Того, и не будет передано или продано третьей стороне. В конце тоже стояла подпись и государственная печать республики.

Шеннон кивнул. Он был уверен, что Алан Бейкер сможет вписать в качестве агента‑посредника свое имя, а в качестве государства‑продавца – Федеративную Республику Югославия таким образом, что никто не заметит и следа этой процедуры. Он вручил Ламберту 500 фунтов, которые оставался ему должен, и покинул кафе.

Как большинство слабых людей Ламбер был нерешителен. Вот уже три дня его подмывало позвонить Шарлю Ру и сообщить, что Шеннон в городе и занимается поисками сертификата получателя.

Он знал, что французский наемник был более чем заинтересован в получении такой информации, но не мог догадаться почему. Он решил, что это происходит потому, что Ру считает Париж и всех местных наемников заодно своей вотчиной. Он не станет мириться с тем, что иностранец появится здесь и начнет доставать оружие или людей, не включив Ру на равных, как партнера, или, еще того лучше, как «патрона», хозяина проекта. До Ру никогда не дойдет, что никто не станет тратить деньги на него как организатора операции, потому что он уже слишком много таких проектов провалил, слишком много нахапал взяток и слишком многим не доплатил обещанных денег.

Но Ламбер побаивался Ру и понимал, что все же должен ему рассказать. Он уже почти решился на это в тот самый день и наверняка рассказал бы, не будь у Шеннона с собой оставшихся пяти сотен фунтов. А предупредить Ру при таких обстоятельствах означало для жалкого мошенника лишиться своих 500 фунтов, потому что было ясно как день: Ру не станет выкладывать такие деньги только за наводку.