— А я поднимусь наверх, — сообщила Элейн. — Надо помочь няне уложить детвору спать. У них был длинный день и вряд ли они быстро угомонятся.

Грейс Фарье встала из-за стола, следом за ней поднялись мужчины. Оставив их, она отправилась в гостиную. Со вздохом усевшись на диван, Грейс стала размышлять, долго ли на этот раз собирается гостить у них тетушка, надеясь в душе, что визит не слишком затянется. Несси все любили и единодушно восхищались ею, но своим присутствием она всякий раз вносила сумбур в сложившийся жизненный уклад. После ее отъезда всегда требовалось некоторое время, чтобы вернуть жизнь в привычную колею, такую знакомую и удобную.

* * *

Полковник с женой разошлись по своим комнатам, Реджинальд с Генри отправились играть в бильярд, а Чарльз с Элейн, как когда-то в детстве, устроившись на ковре у камина, вели беседу. Чарльз по своей давней привычке обхватил колени руками, а сестра сидела, поджав под себя ноги. Оба упирались спинами в кресла.

— Ты говоришь, что не собираешься жениться, — промолвила Элейн, внимательно глядя на брата. — Но как же Изабель Пиккеринг? Мама мне сказала…

— Элейн, это мамина идея, а не моя. Мы с Изабель знаем друг друга с колыбели, вместе росли. И случись ей выбирать между мной и лошадью, вряд ли она отдала бы предпочтение мне.

— Да, пожалуй, ты прав. Но мне кажется, тебе так даже и лучше. Ты свободен, да и я, честно говоря, не представляю тебя женатым. Вполне возможно, ты пойдешь по стопам тети Несси. — Элейн улыбнулась. — Она удивительный человек. Интересно, скольких мужчин знала старушка? Жаль, что оба мужа оставили ей достаточное состояние, чтобы она не беспокоилась о хлебе насущном. Если бы обстоятельства вынудили ее, она бы стала писать. Вот ты — стараешься и пишешь.

— Спасибо… что ценишь мои старания.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Так или иначе, но мне кажется, займись тетя Несси всерьез литературой, ее бы ждал успех. Я считаю, у нее есть способности, да, кстати, она когда-то писала.

— На мой взгляд, Несси производит фурор везде, где появляется. Ее многие знают. Реджи приходится много разъезжать, и он не перестает удивляться тому, с какой готовностью распахиваются перед ней очень многие двери. Радушный прием ей обеспечен не только в Париже, но и в Лондоне. Она вращается в дипломатических кругах, и то, что она говорила за столом, не плод ее воображения и не досужие домыслы. Слухи о войне становятся все настойчивее. Как выразился Реджи, мыслит она вполне здраво, какими бы сумасбродными ни представлялись порой ее высказывания. Но я и не считал никогда, что она со странностями. Несси неизменно восхищает меня. Я бы не отказался от таких мозгов, как у нее.

— У тебя и своих вполне достаточно. А вообще-то, у тебя еще все впереди. Чарльз, сколько лет мы с тобой не сидели вот так, как сейчас? — спросила Элейн, меняя позу.

— Наверное, с тех пор, как ты вышла замуж, — немного подумав, ответил брат.

— Да, именно с тех пор. — Элейн наклонилась, ухватила полено и бросила его в пышущий жаром камин. Часть разлетевшихся искр упали на самый край решетки.

Чарльз не стал делать ей замечание: «Осторожно, не прожги ковер», а вместо этого неожиданно спросил:

— Ты не очень счастлива, Элейн?

— Можно сказать: и да и нет, — помолчав, задумчиво ответила она, облокачиваясь на сиденье кресла.

— Это из-за Доусона?

— И здесь ответ тот же. Мне кажется, Доусон ничем не отличается от большинства мужчин. Но, Чарльз, я замужем пять лет и уже пять раз была беременна. Доусон рассуждает как скотовод, а я для него лишь породистая кобылица.