– Как дела, Хови?

Сочный баритон Блейда властно ворвался в сознание Шэннон. Пронзительные черные глаза поймали взгляд девушки, и она тут же забыла обо всем на свете. Почему присутствие этого метиса так волновало и смущало ее?

– Все просто отлично, Блейд, – губы Хови растянулись в широченной улыбке.

– Мы будем придерживаться старой дороги, проложенной первыми переселенцами вдоль Блу Ридж Роуд, – сообщил ему Блейд, с трудом концентрируя свое внимание на чем-то еще, кроме солнечных бликов в волосах Шэннон, – увидимся в полуденный перерыв, Хови.

Коротко кивнув, он поскакал дальше. На своем выносливом пони серой масти он выглядел настоящим дикарем: мятая фетровая шляпа небрежно покрывала длинные волосы, великолепно сложенное тело втиснуто в штаны с бахромой по швам. Длинный нож, прикрепленный к поясу, выглядел устрашающе.

Блейд скрылся из виду, и теперь ничто не мешало Шэннон вновь погрузиться в размышления. Ее путешествие из Атланты в Индепенденс оказалось утомительным и ничем не примечательным. До Сент-Луиса она добралась поездом, а затем пересела на речной пароход. К счастью, она вовремя приехала в Индепенденс и успела присоединиться к обозу Клайва Бейли. По сравнению с другими обозами, насчитывающими порой более двухсот фургонов, обоз Клайва состоял из пятидесяти шести повозок – всего двести человек, включая переселенцев и верховых. За обозом следовало стадо из пятисот голов и личный скот переселенцев.

Едва солнце взошло над горизонтом, они тронулись в путь. Поначалу фургоны двигались очень медленно и с большой осторожностью, строго придерживаясь места, отведенного каждой повозке накануне. По знаку проводника верховые ускакали вперед, криками понуждая обоз следовать за ними.

Поначалу путь пролегал по лесистой местности, и всплески солнечного света сменялись сумеречной тенью вековых деревьев. Лес сменили заросли кустарника, которые внезапно оборвались, и началась бескрайняя прерия. Зеленый душистый океан простирался до самого горизонта. Шэннон с восторгом и грустью взирала вокруг: «Никогда ее жизнь не будет такой, как прежде, никогда она больше не увидит любимую Атланту и Твин Виллоуз. Наверное, и Такер, и мама испытывали такое же чувство, покидая родные края».

Через пару часов многие женщины и дети пошли пешком рядом с фургонами. Шэннон и Келли тоже решили, что гораздо удобнее идти, чем трястись на жестком сиденье. Море цветов по краям дороги манило к себе, и Шэннон наклонялась все чаще и чаще, собирая роскошный букет.

– Не следует так отставать от обоза, мисс Браниган.

Вздрогнув от неожиданности, Шэннон подняла голову и увидела Блейда, сидящего верхом на сером пони. Взгляд темных глаз пронзил ее насквозь. В мокром от пота и облепившем ее платье Шэннон вдруг почувствовала себя обнаженной. Она прижала к груди букет, не подозревая о том, как чудесно сочетаются желтые цветы с ее золотистой кожей. Незаметно для себя Шэннон действительно намного отстала от обоза. Келли ушла вздремнуть в фургоне, а Шэннон не смогла отказать себе в удовольствии нарвать полевых цветов.

– Я и не подозревала, – пробормотала она. – Это больше не повторится.

Меньше всего ей хотелось привлекать к себе внимание Блейда.

– Надеюсь, что не повторится, – назидательно произнес Блейд, – мы не можем позволить себе задержку. Обоз отправился в путь слишком поздно, и если искать в прерии каждого, кто замечтался...

– Я сказала, что сожалею о случившемся! —отрезала Шэннон. Интересно, почему он делает из мухи слона? – Обещаю впредь быть более внимательной.

Шэннон не успела сообразить, что к чему, как Блейд подхватил ее и усадил перед собой в седло.

– Что вы делаете?

– Везу вас к фургону.