Мы сейчас — под тобой. Мы блуждаем и молимся

                                           розно.

Мой звенящий призыв ты в ней чарами света зажги.

Приведи же ее. О, скорее! Покуда не поздно.

Помоги.

ТАЙНА ЖЕМЧУГОВ

Если б ложью было то,

Что Морской есть Царь с Царевной,

В них не верил бы никто,

Не возник бы мир напевный.

Мы, однако же, поем,

Мы о них слагаем сказки.

Отчего? На дне морском

Мы изведали их ласки.

Много разных есть морей,

Но в морях одна Царевна.

Кто хоть раз предстал пред ней,

Речь того навек напевна.

Но красивей всех поет

Тот, кто знал уста Прекрасной.

Только вот который год

Нет нам песни полногласной.

Может, кто-то в глубине

Слишком сильно полюбился?

Мы помолимся Луне,

Чтоб тайфун до бездны взрылся.

Чтоб до наших берегов

Кинул милого от милой.

Чтоб глубинных жемчугов

Нам он бросил с гордой силой.

И рыдали бы в струне,

Ослепительно-напевны

Сон увиденной во сне,

Стоны страсти в глубине,

Крик покинутой Царевны.

НЕ ВЕРНУВШИЙСЯ

«Я вернусь к вам потом. Я вернусь к вам

                                     с Царевной».

Так молил я своих на своем корабле.

«Отпустите меня».— Но с угрюмостью гневной

Мне твердили они о добре и о зле.

Упадала в мой слух их ворчня однозвучно.—

«Что ж, мы будем, здесь слушать морской этот

                                            гул?» —

И мне стало меж ними так скучно, так скучно,

Что я прыг с корабля их, и вот, утонул.

О, счастливый прыжок! Ты навеки избавил

Человека Земли, но с морскою душой.

В тесноте корабля я своих там оставил,

И с тобой я, Морская Царевна, я твои.

День и ночь хороводы нам водят ундины,

Аметисты в глазах у Морского Царя,

Головой он тряхнет,— и иные картины,

Утро нашей Земли, дней последних Заря.

Сказки рыбок морских так безгласно-напевны,

Точно души проходят, дрожа по струнам.

И мечтать на груди у тебя, у Царевны,—

О, товарищи дней, не вернуться мне к вам!

Я вам честно солгал, не зовите изменным,

Но настолько все странно в морской глубине,

Так желанно все здесь, в этом мире беспенном,

Что не нужно объятия братского мне.

Да и вам не понять, верховзорньм, оттуда,

Как узывны здесь краски и сны и цветы.—

О, Царевна морей, им ты чуждое чудо,

Мне же там только мир, где глубины и ты.

ЗАКЛЯТЫЕ

«Царевич, Царевич, ты спишь?»

«Проснуться нельзя мне, Царевна».

И снова жестокая тишь,

Лишь вьюга проносится гневно.