Другие обязанности. Например, зачать выводок. Лун ждал, когда она об этом скажет. Его сердце заколотилось быстрее.

Три месяца назад, когда отчалили летучие корабли, Нефрита решила, что им настало время завести потомство, но пока что ничего не произошло. Лун при каждой возможности делал все от него зависящее и не понимал, что могло пойти не так. И ему совсем не хотелось спрашивать Нефриту, не передумала ли она.

Или, возможно, зачать выводок было не так уж просто, как ему казалось. Лун видел, как заводят детей земные обитатели, но не представлял, как это происходит среди раксура; он даже не знал, рожают они или откладывают яйца, и лишь недавно выяснил, что королевы и женщины арборы умеют подавлять свою способность к зачатию. Из за трудностей в старой колонии все арборы перестали рожать еще до того, как к ним присоединился Лун, и самым младшим детям был уже почти целый цикл. Но если бы он что то делал неправильно, Нефрита наверняка сказала бы ему об этом.

Однажды Лун заподозрил, что дело может быть кое в чем другом, но, поскольку Утес улетел с Нираном и остальными, спросить было некого.

Нефрита посмотрела на него и, видимо, почувствовала, насколько он встревожен. Она приняла облик арборы – в земных обитательниц королевы перевоплощаться не могли. Ее очертания стали более плавными, а крылья исчезли. Окрас чешуи остался таким же, голубым с серебристо серым узором, но шипов стало меньше, а длинных гребешков в гриве больше. Она подошла к Луну, положила ладонь ему на загривок и коснулась лбом его лба. Затем она, рыча, произнесла:

– Я понимаю, что ты не можешь не помогать. Просто старайся не убиться при этом.

Лун закрыл глаза, вдыхая ее запах.

– Я сообразил, куда та тварь потащила Песка, а времени сказать остальным у меня не было. Пришлось лететь самому.

Нефрита сделала шаг назад.

– Никто не погиб; я рада и этому. – Она окинула его взглядом. – Я позову наставника, чтобы тебя осмотрели.

Лун сел на шкуры и постарался не застонать, когда его побитые мышцы сжались. Наставник был ему не нужен, но он так обрадовался возможности отложить разговор о детях и о консортах, которые не способны их произвести, что не стал спорить.

– Жемчужина не будет с тобой из за этого ругаться?

Выходя в коридор, Нефрита презрительно хмыкнула.

– С Жемчужиной я разберусь.

Лун лег на шкуры и прищурился, разглядывая свой любимый рельеф на потолке. На нем из разной древесины были выточены раксура, украшенные полированными драгоценными камнями. Самые большие фигуры – королевы – красовались посредине, рядом с ними – консорты из темного дерева, которое обозначало их черную чешую, затем группки воинов и воительниц, сплетенных друг с другом или в полете, с расправленными крыльями. По краю размещались арборы – бескрылые, приземистые и мускулистые, в отличие от худых, высоких, изящных окрыленных. Во всем древе Лун не нашел ни одного изображения раксура в земном облике – и не понимал почему. Ведь он оставался собой в любом теле, и оба обличья в равной степени были его воплощением. Он знал это, чувствовал нутром, хотя вырос один, а не при дворе раксура.

«Ты все еще здесь», – напомнил он себе. Учитывая все его прошлые попытки осесть хоть в каком нибудь поселении, одно это было уже немалым достижением.

Глава 2

Два дня спустя королевы созвали весь двор, чтобы устроить общий сеанс предсказаний.

Лун все еще привыкал к странному, непредсказуемому поведению раксура, но не успела церемония начаться, как он уже чуть не поссорился со Звоном. Лун лишь заметил, что этим сеансом можно легко переложить всю вину за важные решения на наставников, и его превратно поняли.

– Нет, такие предсказания очень точны и очень важны для двора, – настойчиво и слишком громко заявил Звон.