Постепенно бессвязный шум бала становился все глуше, и вот уже Эмили слышала только легкое постукивание каблуков своих туфель, скользящих вниз по мраморным ступеням, шелест платья и частое биение собственного сердца.

Ее так захватила идея сбежать с этого бала, что она не обратила внимания на мужчину у подножия лестницы, пока его темный силуэт внезапно не шевельнулся на фоне белой стены. Напуганная неожиданным движением, Эмили вздрогнула, потеряла равновесие на последней ступеньке и поскользнулась, разорвав подол своего прекрасного бального платья. Она вскрикнула и выбросила руки вперед, чтобы удержать равновесие и не упасть на холодный каменный пол. Однако болезненного удара о твердый камень не произошло.

Она упала на чью-то мускулистую грудь, сильные руки обвили ее талию, подхватив в воздухе, целую и невредимую. Потрясенная, Эмили вцепилась пальцами в плечи своего спасителя. Сердце ее безудержно колотилось.

— Леди Эмили! — Голос мужчины был низким, дыхание сбилось. — Вы не ушиблись?

Она разглядывала его в скупом тусклом свете, теплые оранжево-красные блики скользили по его золотистым волосам, освещали тонкие изящные изгибы его острых скул и точеный нос. Его голубые глаза, которые она хорошо помнила еще с прошлого лета, в эту минуту выражали искреннее участие.

Николас, герцог Мэннинг. Конечно же это был он. Казалось, она всегда предстает перед ним в самом худшем свете. Вот и теперь, столкнувшись с ним так близко, лицом к лицу в этом полумраке, она взволновалась, напуганная этой встречей гораздо сильнее, чем гадкими подлыми сплетнями. От него исходил восхитительный аромат лимонного одеколона и чистых накрахмаленных воротничков. Легкий привкус сладковатого дыма, словно он улизнул от всех, чтобы выкурить сигару, дополнял впечатление. «А какой он сильный», — подумала она ни с того ни с сего. Он подхватил ее с такой легкостью, будто она весила не больше снежинки… или кусочка льда.

Неужели и он считал, что она подобна льдинке? Холодная, бесчувственная принцесса? Казалось, все вокруг единодушно сошлись в этом ошибочном мнении, и уж конечно его словоохотливое семейство не исключение. Ее это огорчало, хотя поводом для печали быть не могло.

— Нет, я совсем не ушиблась, — с трудом пробормотала Эмили, — благодаря вам, ваша светлость.

Он улыбнулся ей, и его радостная ослепительная улыбка напомнила ей о приеме в летнем загородном доме. И его задорное семейство, увлеченное шумными играми, и ее желание стать частью всего этого веселья. Но как? Она не знала, понимая, что вряд ли когда-нибудь постигнет эту тайну.

— Что вы, — отозвался он, — моя обязанность на подобных раутах — спасать благородных девиц, попавших в беду.

— Уверена, вы в этом преуспели, — ответила Эмили.

Какая девушка не мечтала бы быть спасенной им?

Если бы она принадлежала к другому роду женщин, тоже хотела бы этого, вне всякого сомнения. Он так привлекателен, обладает необыкновенным обаянием и всем, что присуще настоящему герцогу. Такой мужчина никогда бы не заинтересовался столь странной неловкой девушкой, как она.

— Вы уже можете опустить меня, ваша светлость, — прошептала она.

Николас взглянул вниз и даже как будто удивился, что все еще держит ее в объятиях над каменным полом. Он медленно опустил Эмили, она скользнула по нему. От этого необычного приятного трения шелкового платья о его шерстяной костюм у нее закружилась голова, и она пошатнулась.

— Похоже, вы все-таки ударились, — сказал он с тревогой в голосе. — Присядьте на ступеньку, леди Эмили. Вы не подвернули лодыжку?

Эмили позволила ему усадить себя на мраморную ступень, на которой мгновение назад поскользнулась.