Эмили позволила ему усадить себя на мраморную ступень, на которой мгновение назад поскользнулась. Она несмело улыбнулась:

— Нет, что вы, просто в зале очень жарко.

— Ужасно, не правда ли? — поддержал он, сидя подле нее так, словно никуда не торопился. — Я и сам едва не упал в обморок.

Она чуть не рассмеялась. Наверняка он никогда в жизни не терял сознания! Просто светился здоровьем и излучал неиссякаемую энергию, казалось, он способен завоевать мир, и еще останутся силы на то, чтобы потанцевать или выручить из беды парочку юных девиц.

— Со стороны хозяек, устроительниц этих балов, чрезвычайно неразумно собирать такие толпы в своих тесных, душных залах, — заметил он. — Здесь даже пошевелиться затруднительно, не говоря уж о том, чтобы побеседовать с друзьями.

— Если вы вообще сможете отыскать тут своих друзей.

— Вот именно, — согласился он. — На приемах вроде этого я, скорее всего, не знаком и с четвертью всех гостей.

— Тем не менее, я уверена, все они знают вас, — сказала Эмили.

Он бросил на нее иронический взгляд:

— Откуда им знать меня? Ведь я не встречал и половины из них.

Эмили рассмеялась. Каким-то чудом, сидя рядом с ним, окруженная лишь тишиной да танцующими тенями, она не чувствовала себя столь скованной своей ненавистной застенчивостью. Те двое сплетников уже не имели никакого значения.

— Все знают герцога. Или, по крайней мере, слышали о нем, а в мире, где сплетни разлетаются с такой фантастической скоростью, это практически одно и то же.

Николас тоже засмеялся, хотя и не без некоторого удивления:

— Думаю, вы правы, леди Эмили. Люди стали интересоваться мною заметно больше, с тех пор как умер мой отец.

Из-под ресниц Эмили с любопытством разглядывала загадочные тени, которые отбрасывали свечи на его прекрасное лицо. Прядь его волос, упавшая на лоб непокорной волной, блестела, словно старинная золотая монета.

— Ах, я уверена, они интересовались вами и до этого ничуть не меньше, — пробормотала она.

— Прошу прощения, леди Эмили.

— Я говорю — для чего же вы посещаете балы, ваша светлость? Ведь, несомненно, одно из преимуществ того, что вы герцог, — возможность делать все, что душе угодно.

«В отличие от дочери графа, которой не позволено делать то, что нравится», — подумала она про себя.

— Полагаю, герцогство подразумевает множество поступков вопреки своим желаниям, — сказал он, словно прочитав ее мысли. — Ведь на тебя возложено столько надежд и обязательств.

— Включая танцы на многолюдных лондонских балах?

Николас вздохнул с наигранной грустью:

— Как ни печально, да, леди Эмили. И боюсь, это одна из тех обязанностей, о которых мой отец забыл упомянуть.

Эмили предполагала, что герцог-отец вообще не был обременен сознанием долга, иначе вряд ли сбежал бы с замужней леди Линуол много лет назад. Николас же, судя по всему, разительно отличался от своего отца и мачехи. Он стремился выполнять свои обязательства на совесть, так же как и она. Правда, иногда это было так тяжело, так непреодолимо тяжело. Она робко улыбнулась:

— Очевидно, вы не особенно добросовестно исполняете свой долг, ваша светлость.

— Вы думаете?

— Да, ведь вы совсем не танцуете, а сидите здесь и разговариваете со мной.

— Правда, — сказал он, смеясь, — поверьте мне, леди Эмили, это гораздо приятнее. Я всегда предпочту посидеть где-нибудь за спокойной беседой, чем толпиться в душных залах, заполненных совершенно чужими людьми.