По сотовому он позвонил Наташке, с которой договорился еще утром (что приедет на ужин со всеми вытекающими из него последствиями).

— Ну ты и гад! — крикнула Наташка. — Я тебя полдня уже жду! Деловой какой, понимаешь!

— Да я же говорил, Натуль, что к ужину приеду, — устало оправдывался Маликов, уже предвкушая безумную, а главное, совершенно свободную ночь. Свободную в широком смысле этого слова — когда голова не занята тем, во сколько завтра вставать, куда ехать, что говорить и как себя вести. На следующие два дня он был абсолютно свободен: такое в его московской жизни бывало не часто! «Чтобы стоять на месте, надо очень быстро бежать», — он любил вспоминать эту американскую поговорку.

А стоять на месте Игорь Андреевич не собирался — он намеревался двигаться вперед, и поэтому нужно было шустрить так, что только успевай поворачиваться.

— К ужину? — не унималась Наташка. — К ужину! Сколько времени-то сейчас ты хоть знаешь?

— А? Времени? Ну, девять… А что? Поздно? Ты так рано спать ложишься, Натуля?! Я тебя не узнаю…

— Это ты у себя там привык к ночной жизни… У нас ведь тут провинция, — ехидно отвечала Белкина. — У нас так не принято. Если к девушке собираешься, будь любезен вовремя…

— А мы что — на время договаривались? Что-то я не помню.

— Ладно, короче, ты где там?

— Недалеко.

— Конспиратор хренов!

Маликов улыбнулся. В Москве с ним никто так не разговаривал. Оскорбляли — да, оно, конечно, куда же без этого. По чтобы вот так — с любовью в голосе, по-женски зазывно, провокационно… Игорь Андреевич почувствовал давно не испытываемое им удовольствие, волнующее и какое-то домашнее. А ведь и в самом деле — он сейчас дома. И никакой больше работы! Все оставшееся время в Питере он будет только отдыхать.

Черный «Мерседес», предоставленный ему Грибом и похожий на известный ленинский броневик джип («Лэндкрузер») стояли возле входа в грибовский офис. Навстречу Маликову шагнул шофер джипа, высокий, широкоплечий парень в просторном пальто, под которым запросто можно было спрятать не только какой-нибудь «узи», но и обрез двустволки и «АКМ».

— …Ладно, Натуль, я сейчас буду. Купить что-нибудь?

— Ничего не надо. Все есть. Давай быстрее, биг-босс.

— Целую…

Маликов отключил трубку и поднял глаза на охранника-шофера.

— Куда? — спросил парень.

— Знаешь… Э-э… Витя? — вежливо спросил Маликов, нетвердо помня имя своего питерского телохранителя.

— Да.

— Витя, вы сегодня свободны. Я сам. Ключи…

Витя предупредительно протянул Маликову ключи от «Мерседеса».

— И ребят отпусти. Здесь рядом.

— Дорогу знаете?

— Я же питерский! — улыбнулся Маликов. — Да здесь и в самом деле недалеко.

— Все понял. Завтра…

— Я позвоню, если понадобитесь.

Номер мобильного телефона Вити был записан в ежедневнике Игоря Андреевича — с этого началась сегодняшняя беседа с Грибом.

— У нас город стал неспокойный, сказал ему Боровиков. — Лучше, если мои парни с тобой постоянно будут.

Однако после Москвы Маликову казалось, что здесь ему никто и ничто не может угрожать. «Дома и стены помогают, — подумал он еще тогда, когда встретивший его «мерс» мчался по Московскому проспекту. — Не знают они, что это значит — неспокойный город…»

На самом деле заставила его отказаться от охраны въевшаяся в кровь привычка никому не доверять на сто процентов.