Когда? Где?

– В десять тридцать вас устроит?

– Вполне.

– Только окажите мне одну небольшую любезность, – попросил он. – Будет лучше, если вы приедете ко мне в отель, а не я к вам. Заведения вроде вашего удручающе сказываются на моем настроении – думаю, вы меня понимаете. Никаких возражений, надеюсь?

– Принимается, никаких возражений, – успокоил я его. – Значит, договорились, буду у вас в десять тридцать.

Я повесил трубку, поднял глаза и слегка поморщился, увидев, что Аннабел Джексон с каменным лицом зловеще уставилась на меня. Ничего не оставалось делать, как весело и ободряюще ей улыбнуться.

– Как вы провели выходные? – поинтересовался я.

– Сегодня среда, если вы забыли, – отрезала она ледяным тоном. – И если вы помните, мы обсуждали мой ум. Было весьма учтиво с вашей стороны подчеркнуть, что хороший ум характеризуется способностью к быстрому пониманию и логическому мышлению. Если начинать вспоминать дальше, то вы говорили, что ни один человек даже в самых фантастических снах не может назвать меня умной, а потом зазвонил телефон. – Она сделала шаг в мою сторону, и мне совсем не нравился убийственный блеск в ее глазах. – А теперь, лейтенант, если вы не возражаете, я бы хотела, чтобы вы высказались до конца.

– Почему я должен возражать? – невинно спросил я.

– Вполне можете догадаться. – Она слабо улыбнулась, но эта улыбка была свирепо-беспощадной.

– Дорогая, все, что я собирался сказать, – это то, что никто даже в самых фантастических снах не может назвать вас умной, – очень быстро выпалил я. – Слово "умный", простите мне неудачное выражение, действительно не подходит для того, чтобы описать ваши умственные способности, моя дорогая Аннабел. "Отличный", "светлый", "превосходный" – вот какие прилагательные необходимы, чтобы описать ум Аннабел Джексон.

Я сложил руки на груди и лучезарно улыбнулся, да так широко и искренне, что мышцы лица отозвались болью.

Только, похоже, старания мои пропали впустую – она даже не заметила моей солнечной улыбки, просто стояла как истукан с широко открытым от изумления ртом – и все равно выглядела очень даже привлекательной.

Потом она неожиданно вскинула голову.

– Ну и ну! – В голосе прозвучало такое же недоумение, какое отпечаталось на ее лице. – Разумеется, вы ухитрились вывернуться, Эл Уилер!

– Мне нужно поговорить с шерифом, – обеспокоенно сказал я. – Я подумал, что могу подождать его в кабинете, пока он не явится, – вы не против?

Чтобы пройти мимо секретарши и при этом не приблизиться к ней вплотную, мне пришлось по-рачьи боком подступать к двери кабинета.

– Эй! – В ее голубых глазах вспыхнул озорной огонек. – Вы никак меня боитесь, да? – спросила она с таким видом, словно пришла к неожиданному открытию.

Я стремительно пронесся мимо нее к двери и почувствовал, как холодный пот выступил на лбу.

– Нет, – бурно запротестовал я. – Как вы могли такое подумать?

– Я вижу страх в ваших глазах. Что-то произошло?

Вам пришлось пережить что-то такое, что вызвало сильное потрясение?

– Что? – У меня перед глазами невольно возник образ Антонии Великой, и я деланно рассмеялся. – О чем, о чем вы говорите? Я такой же, как всегда. Счастливый, везучий, беззаботный, мужественный – нет, во мне нет никаких перемен.

– Перестаньте нести чушь! – сказала она и глянула многозначительно.