Антония одним прыжком настигла его.

– Не нужно стесняться, мой коротышка. – Она расплылась в улыбке пантеры. – Я знаю, ты такой же, как я, – первобытный, одни мускулы! – Она игриво двинула кулаком ему в грудь, так что от неожиданного удара он растянулся на ковре.

– Давайте оставим игры и шутки на потом, договорились? – прикрикнул я. – Мне бы не хотелось тревожить вас всех по такому пустяку, как убийство, но это как раз то, за что мне платят.

Седеет Кэмпбелл медленно задвигала ногами, пока не оказалась в каком-то еще более нелепом положении, стоя на коленях в кресле, потом повернулась и вдруг уселась как люди.

– Весь вечер я находилась здесь, лейтенант, – скромно сказала она.

Я осклабился:

– Занимались своими растяжками?

– Правильно! – Она хитро улыбнулась. – Когда-нибудь вечерком мы тоже сделаем это вместе, лейтенант. Я знаю, вы такой же, как я, – весь резиновый!

И тут я понял, что мне предстоит сделать выбор: либо остаться и потерять рассудок, либо убираться поскорее к черту из желтого дома. Одного взгляда на Полника было достаточно, чтобы убедиться в правильности моего предположения. Антония подняла его и теперь крепко держала в руках, прижимая и нежно убаюкивая на своей мощной груди, а его ноги беспомощно, как у куклы, болтались в футе от пола.

– Пожалуйста, опустите на пол моего сержанта, – дрожащим голосом попросил я. – Он у меня единственный!

– Мой миленький коротышка, – ворковала Антония, полностью игнорируя мои увещевания, – ты только крепче держись, а я прижму тебя немножко, пока боль совсем не уйдет!

– Нет! – завопил Полник. – Не делай этого! – Потом, как мне показалось, весь воздух вышел из его легких, и я отвернулся в надежде не услышать, как начнут хрустеть его ребра.

– Думаю, я вернусь позже, – сказал я, только вряд ли кто-либо меня слышал.

Затем я быстро шмыгнул из комнаты, прежде чем они смогли опомниться, и не останавливался, пока не очутился на крыльце. Прохладный ночной ветерок высушил мой лоб, а залитое звездами небо вселило уверенность. Я закурил и сразу почувствовал себя лучше, потом услышал за спиной легкие шаги и с перепугу подпрыгнул с места дюймов на шесть.

– Извините, если напугал вас, лейтенант, – тихо проговорил Поп Ливви. – Но я просто кое-что вспомнил и подумал, что это может оказаться важным.

– А именно? – спросил я, чувствуя, что нервы у меня совсем ни к черту.

– Это касается дома, – осторожно начал он. – Бывший хозяин жаждет откупить его обратно, но я отказываюсь продать.

– Вы хотите сказать, возник тот самый парень, что вытащил из машины двигатель, дабы никто, кроме него, не смог на ней ездить? Я считал, что он уже умер или что-то в этом роде.

– Он не умер, – ответил Поп. – Он уехал. Или, скорее, его выслали. Если быть точным, то на тридцать лет.

– Да? – спросил я, не скрывая интереса. – Расскажите-ка поподробней.

– Я пытаюсь объяснить вам, что сейчас он на свободе.

– И что?

– Я бы сказал, он питает особое пристрастие к дому – так мне думается. – Поп явно казался обеспокоенным. – Может, существует какая-то связь между ним и человеком, которого убили в гараже сегодня вечером?

Я пожал плечами.

– Кто знает? – После всего, что мне уже пришлось пережить нынешней ночью, все казалось возможным.