Девушка улыбнулась ему поверх цветов:

— Здравствуй. Заходи.

Маленькая квартирка Кати, жившей на втором этаже панельной «хрущевки», своей планировкой не отличалась от квартиры самого Филатова. Но не избалованный жилищными условиями десантник сразу уловил разницу между холостяцкой «берлогой» и этим девичьим «гнездышком». Впрочем, такому «медведю», как он, вполне подходила и берлога, а в «гнездышке» он мог и не уместиться. И сказал первое, что пришло в голову:

— Ласточка…

— Почему? — удивилась девушка.

— Ты похожа на ласточку, — пояснил Филатов, — которая в гнезде. У нее, наверное, так же уютно.

— Ну, Юра, я в ласточкином гнезде не бывала, — усмехнулась Катя, ставя цветы в тяжелую хрустальную вазу. — Ну а если тебе здесь уютно, я только рада.

Филатов казался гигантом рядом с хрупкой, невысокой девушкой с короткой стрижкой, одетой в узкое, доходящее лишь до середины бедер светло-салатовое платье. Она была в нем очень соблазнительна, это Юрий отметил сразу.

Разливая по бокалам шампанское, принесенное с собой, Филатов исподтишка наблюдал за Катей и, к своему удивлению, понял, что она его стесняется. Это еще больше распалило его, хотя десантник и недоумевал — Катя не выглядела девственницей, скорее наоборот, вела себя раскованно, в меру кокетливо… И все-таки Юрий чувствовал, что она как-то напряжена, чего-то ждет… Но не так, как женщины ждут недвусмысленного предложения мужчины, знака, после которого все становится ясным. Тут что-то было не так. И все-таки, когда Филатов почувствовал, что пришло время, он протянул руку, отвел со щеки Кати непослушный локон каштановых волос и посмотрел ей прямо в глаза. И прочитал в них согласие.

После того как все произошло, он тихо спросил у нее:

— Почему ты не сказала, что у тебя это первый раз? Я был бы осторожнее…

Катя, крепко прижимаясь к нему, ответила:

— Ты лучше всех на свете, Юрочка. Подожди, я отдышусь немного и все тебе объясню…

История ее была немудреной. Девушка рано лишилась родителей — отец ударился в бега, когда ей не было и десяти лет, а мать, которая доводилась племянницей тете Маше и работала бухгалтером какой-то фирмы, два года назад крупно подставили и посадили на четыре года. Доказать ничего не удалось. Катя, которая училась на первом курсе экономического факультета, осталась без средств к существованию. Ей пришлось бросить учебу и устроиться администратором в ресторан.

— Ты понимаешь, Юра, — говорила Катя, — там публика очень крутая. Воры, одним словом. Лишнего себе не позволяли, но за эти два года… Короче, девушке трудно на такой работе. Я имею в виду…

— Я понимаю, Катюша, — прервал Филатов.

— Я тогда ходила с парнем, Вова его звали, — продолжила Катя. — Он в милиции служил, сержантом. Вроде и неплохой пацан, и со мной нормально обращался, но один раз я случайно его увидела на улице, как он с какой-то бомжихой разбирался. Он ей все лицо раскровянил, представляешь? А его напарник еще и дубинкой огрел… Они меня не видели. А я просто потом не могла с ним, все это лицо бомжихи перед глазами стояло. Он до сих пор звонит, так и не понял, почему я с ним порвала отношения. А тут ты появился. Прости меня, Юрик, но… Когда я тебя увидела, сразу решила: ты будешь моим первым. В любом случае. А что дальше — как Бог даст. Захочешь быть со мной — пылинки с тебя сдувать буду. А нет — держать не стану. Вот так.

Филатов закурил, глядя в потолок.

— Дай и мне, — попросила Катя. — Я курить начала, когда с Вовой рассталась. До этого он не разрешал. Ты… не против?

Юрий протянул ей пачку сигарет. Затянулся, выпустил вверх струю дыма и спросил:

— А если ребенок будет?

Катя от неожиданности приподнялась:

— Юра, ты что? Какой ребенок?

— Ну… Если у нас с тобой…

— Дурачок.