— Полковник же просил особо не проявляться.

— Просил, просил! Иди, пройдись по дворам. Остынешь. И знаешь что? Позвони ты в эту чертову квартиру. Надо хоть представление иметь о том, кого караулим.

Заметив, что капитан сомневается, Бугаев сказал:

— Давай, давай, семь бед — один ответ. Купи только букетик, ты сейчас на влюбленного похож. Вид такой же малохольный. Цветочки у метро продают. Тут, рядом.

Корнилов не напрасно подтрунивал над майором. Бугаеву и правда везло на отзывчивых женщин. Но с дворником соседнего дома, Олей Петровой, студенткой географического факультета университета, ему пришлось непросто. Одинокое окошко в глухой стене было чердачным окном подведомственного Оле дома. Майору не удалось придумать никакой складной, хоть немного похожей на правду, истории, почему его заинтересовало это одинокое окно. И он начал туманно объяснять про интересы противопожарной безопасности.

Девушка, засунув руки в карманы розовых «бананов», терпеливо слушала его, а когда Бугаев закончил, сказала:

— Что вы, товарищ майор, лапшу мне на уши вешаете?! С каких пор уголовный розыск пожарами интересоваться стал? Да у нас свой пожарник есть — прапорщик Ниточкин. Между прочим, большой любитель овсяного печенья.

В упоминании о печенье заключался намек на совместные чаепития, и майор понял, что о противопожарной безопасности Оля знает больше, чем он.

— Олечка, — Бугаев постарался улыбнуться как можно обаятельнее, — вы правы. Но у меня служба такая — приходится темнить. Конспирация.

— Ай, ай, ай! А наш участковый инспектор говорит, что дворник — первый помощник милиции. И не держит меня за дурочку. Рассказывает обо всем.

— Ольга, хватит морочить мне голову! Показывай чердак! Ключ у тебя?

— Смотрите, какие мы крутые! — улыбнулась девушка, и майор понял, что она сдается. — А, может быть, вы за хорошим человеком охотитесь? И я должна помогать в вашем черном деле?

— Охочусь, охочусь! Только человек он плохой, даже очень плохой, — Бугаев подхватил Олю под руку и увлек за собой.

На чердаке было душно и пыльно. То и дело приходилось нагибаться, чтобы не задеть за натянутые веревки. Но белье на них не сушилось. Кое-где стояли сохранившиеся с войны ящики с песком, которым бойцы ПВО гасили немецкие зажигалки. Судя по острому специфическому запаху, теперь этим песком пользовались коты.

Пыльное окно выходило прямо на подъезд, где проживал таинственный Звонарев. Вечером, когда зажигался свет, наверное, было видно, что делается за легкими занавесками его квартиры. Но теперь там было сумрачно. И только в одном окошке горела настольная лампа. Окно это было плотно зашторено.

Девушка пыталась из-за спины Семена разглядеть, что интересует майора в этом унылом дворе.

— Оля, со временем я посвящу вас во все тайны, — сказал майор. — И надеюсь, вы будете угощать меня овсяным печеньем. Как пожарника и участкового инспектора. А сейчас займемся делом.

В это время во дворе появился Филин. В руке у него был букетик чахлых гвоздик. Он не спеша шел к подъезду.

— Смотрите, смотрите! — подтолкнул Бугаев девушку поближе к окну. — Видите этого ловеласа с цветами?

— Это он?

— Федот, да не тот, — засмеялся майор. — Сейчас он выкатится не солоно хлебавши. Вы к нему подойдете... Только не во дворе, а на улице. И приведете сюда.

— Еще чего! — подозрительно сказала Оля. — Так он и послушается.

— Не бойтесь. Это мой товарищ. А цветы будут ваши. Правда, товарищ пожадничал, такие букеты дарят дальним родственникам. Идите, идите, за мной розы с Андреевского рынка.