Вскоре Филин доложил: телеграмму доставили Звонареву.

Только майор выключил радиотелефон, как на чердаке скрипнула дверь и мелькнул узкий луч фонарика. Ольга привела Корнилова. Фонарик светил плохо, и полковник раза два чертыхнулся, споткнувшись обо что-то.

— Давайте руку, — предложила девушка. — Да ведь не так уж и темно!

«Действительно, — подумал Бугаев. — Совсем даже не темно. Белые ночи, черт возьми, а полковнику, видите ли, ручку подают».

Игорь Васильевич сунул Семену увесистый пакет, и майор, нащупав мягкие булочки, мысленно простил шефу его хождение за ручку с девушкой. И понял, что сидеть на чердаке придется ночь.

— Которые окна? — спросил Корнилов.

Бугаев объяснил. Сказал про телеграмму.

— Самовольничаешь, — констатировал Корнилов. Голос у него был усталый. — Сейчас заеду на почту, узнаю, откуда телеграмма. А ты, Сеня, сиди. На смену Филину придет Алабин. Филин все-таки на ногах.

Бугаев промолчал.

— Не дает пока Кулешов разрешения на задержание и обыск. Посоветоваться, видишь ли, надо! — сообщил Корнилов ворчливым голосом.

Ольга, тихо стоявшая рядом, деликатно кашлянула.

— Оленька, а вы еще здесь? — удивился полковник. — Обратно я сам дорогу найду. Ну, да ладно, сейчас вместе пойдем. Майор вас не обижает?

Девушка хмыкнула.

— Ее обидишь! — буркнул Семен.

Корнилов нагнулся к самому уху майора и прошептал:

— Дядя этот вел следствие по делу старшего Бабушкина. Всю жизнь в прокуратуре прослужил.

Бугаев удивленно присвистнул.

Полковник вынул из кармана конверт.

— Здесь его фото. Лет десять назад фотографировался.

— Зря шепчетесь. Я все равно все слышала, — сказала Оля и засмеялась.

— Ее надо к нам на работу брать, — тоже прошептал майор. — Звукоуловителем.

— Неостроумно.

«Бывают же такие контактные люди! — думал Корнилов про Семена, спускаясь вместе с девушкой по лестнице. — Пять минут проведет с человеком — и уже друзья».

...В девять утра полковник позвонил Кулешову. Длинные гудки. Он набрал номер приемной.

— Виктор Петрович на совещании, — ответила секретарша.

27

Настольная лампа в квартире Звонарева горела всю ночь. Не погасла и утром. Впрочем, майор не мог бы в этом поклясться. Несколько минут он вздремнул. Незаметно для себя.

В половине десятого Бугаев отметил на «объекте» некоторое оживление. Пожилой мужчина, наверное, пенсионер, проживающий на первом этаже, под квартирой Звонарева, быстрым шагом проследовал в соседний двор. Майора удивили два обстоятельства: чрезвычайная спешка и наряд пенсионера. На нем были пижамные полосатые штаны и пиджак с орденами и медалями. В магазин идти он не мог, так как сумки у него не было. Вызывать «скорую» жене? Если у ветерана не было телефона в квартире, мог бы позвонить от соседей.

Сомнения мучали майора недолго. Через пятнадцать минут пенсионер проследовал обратно, конвоируя меланхоличного молодого человека в спецовке, с облезлым чемоданчиком в руках. По старым понятиям это был водопроводчик, на языке технической революции — слесарь-сантехник. Майору стали понятны и пижамные штаны — срочность мероприятия. Оглаживая небритую щеку, Семен подумал, что, будь рядом молодая дворничиха, можно было бы послать ее на разведку, не привлекая ничьего внимания. Но если говорить честно, происшествие майора не взволновало. Ему хотелось спать, и он воспринимал действительность словно бы сквозь дрему, умиротворенно. Вспомнив про Олю, он почему-то представил себе мамино лицо в тот момент, когда он сообщил бы ей, что женится на дворничихе! А потом добавил, что дворничиха заканчивает университет.