Я покраснел. Как же это было странно; этот поцелуй — это было мерзко, но, в то же время, я хотел оставаться в этом моменте, пока он продолжался.

— Так, что? Ты останешься? — спросила Бильге. Я сначала не понял, о чём она говорит; моё сознание было в совершенно другом месте. Однако, еле-еле, я вспомнил, о чём мы говорили до этого ужасного поцелуя.

— Что? С тобой? И-и-и… ты хочешь, чтобы я что? Типа, участвовал в твоих оргиях со зверушками или что?

— «Что-что»! — передразнила меня Бильге.

— Что тебе от меня нужно? — спросил я дрожащим голосом. — Объясни.

— Мне… — начала Бильге, а потом вздохнула и замолчала; я подозревал, что ей тоже трудно — всё-таки, это наш первый опыт в этом плане. — Мне нужен ты.

— Тогда, поехали со мной, — сказал я.

У Бильге опять начали течь слёзы; какая же она, всё-таки, оказывается, девочка.

— Ты что? Опять плачешь?

— Я хочу быть с тобой.

— Ну и хорош выпендриваться. Поехали… — сказал я. — Эм… то есть, полетели. Полетим на Землю, я попробую тебя помирить с родителями.

— «Помирить»? — грустно усмехнулась она. — Ты думаешь, что они на меня злятся?

— Ну, а как же? Они же тебя выгнали.

Бильге улыбнулась и вытерла слёзы.

— А вдруг они подумают, что я — педофилка? — спросила она.

— В смысле? — удивился я.

— Ну, ты такой маленький, а я с тобой целовалась; я же тебя, получается, изнасиловала.

— Ха-хах! — рассмеялся я. — Ты — меня? Ох… девочка, ты что смеёшься надо мной? — «Это что я такое сказал только что? Девочка? Что я несу?»

Бильге посмотрела на меня охуевающим взглядом, но затем рассмеялась.

— Серьёзно? Ладно. — Очевидно, её это позабавило.

— Мне вообще-то девятнадцать лет, — напомнил я.

— Ой, тоже мне, большой мальчик нашёлся!

— Да я бы тебя, рано или поздно, сам бы схватил и поцеловал, — сказал я. — Я тебя хочу, Бильге. — Кажется, меня немного понесло.

— О-о-о! — Бильге расширила глаза от удивления. — Нихуя ты раскрываешься передо мной.

— Я серьёзно.

Бильге перестала улыбаться и заглянула мне в глаза.

— Правда? — спросила она.

— Правда, — ответил я.

— Но я же прыщавая жирная уродина.

— Да не такая уж ты и прыщавая, и, уж тем более, не жирная.

— Зачем ты мне льстишь?

— Я говорю честно. Да, ты слегка прыщавая; да, ты довольно высокая и мускулистая; у тебя широкая кость, прямоугольное тело; ты чем-то похожа на мужика. Но что в этом плохого? На мой взгляд, ты всё равно красотка; всё зависит от вкуса.

— Ты издеваешься надо мной или это должны быть комплименты?

— Ну, не совсем, но…

Бильге усмехнулась:

— Тогда я скажу так: у тебя такие миленькие тоненькие ножки и сладенькие губки, такие нежные, голубые глаза, а какая талия: — М-м-м! — так и хочется одеть тебя в платье и продать в сексуальное рабство всяким педофилам.

— Вот, это — уже другой разговор, — сказал я.

«Эм-м-м… Что?». Ладно, думаю, мы оба утрировали: в Бильге, естественно, было и что-то женственное; наверняка, про меня она тоже пошутила.