— Ты знаешь, что мама уехала в сентябре в Мехико? Она будет жить с тетей Изабель.

— А! Что ж, ей там понравится. А почему ты остался в Новом Орлеане? Почему не вернулся в Накогдочез?

— Зачем? — с горечью спросил он ее, не сводя с нее глаз. — Ты здесь… Что мне делать в Накогдочезе? Ведь единственная женщина, которую я любил в своей жизни, живет здесь!

Раньше эти слова наверняка опечалили бы Сабрину, но теперь она осталась к ним холодна.

— О, прекрати, Карлос! Ты совсем не любишь меня… И никогда не любил! Тебе нужна была эта любовь, чтобы прятаться за нее, когда ты творил что-нибудь непотребное! Так было, когда ты чуть не изнасиловал меня в беседке… И изнасиловал бы, если бы не помешал Бретт! Сейчас ты еще расскажешь, что из любви ко мне наговорил Бретту кучу гадостей обо мне. А что ты соврал мне о нем?

Карлос взбесился от того, что она смеет так говорить с ним. Он вскочил, злобно сверкнув глазами.

— Не знаю, о чем ты!

— Знаешь! В то лето в Накогдочезе ты наплел Бретту, будто мне нужны лишь его деньги, разве не так? — Она рассмеялась. — А мне ты сказал, что он хочет заполучить Ранчо дель Торрез.

Карлос решил идти проторенной дорожкой.

— Я действовал в твоих интересах! Разве ты не понимаешь, я хотел спасти тебя от него, потому что я очень тебя любил и боялся, что он будет мучить тебя.

Комок встал у нее в горле. Неужели он до сих пор принимает ее за последнюю дуру? И что она и сейчас поверит ему?

— Придумай что-нибудь поновее… Я уже давно тебе не верю. Я позвала тебя, потому что хочу знать правду и мне стыдно спрашивать мужа… Стыдно, что меня так долго водили за нос. Ведь я искренне тебе верила! Я верила тебе, Карлос!

Карлос молча смотрел на нее. Эта стерва сама водила его за нос столько лет, потом вышла замуж за проклятого гринго, понесла от него, да еще пытается в чем-то его обвинять! Да как она смеет?

— Я хочу знать, что случилось в девушкой из Нового Орлеана… С той самой, которую, как ты говорил, он порезал ножом. Но больше всего я хочу знать правду о Констанце. Я хочу знать, правда ли, что она носила его ребенка, а он бросил ее, потому что гнался за моими богатствами? Черт тебя подери! На этот раз ты мне скажешь правду!

Бретт был потрясен до глубины души, услыхав слова Сабрины. Говорят, нехорошо подслушивать, и он был с этим совершенно согласен! Но как же он был счастлив, когда понял, что Карлос врал им обоим, играя на их сомнениях. Как наивны они были, подумал он, прислушиваясь к словам Сабрины. Если бы я тогда потребовал от нее объяснений! Если бы я не был так уверен, что мое «банкротство» стало причиной ее отказа! Он чуть не кричал от счастья! Их ничего не разъединяло все эти шесть лет, кроме их собственного недоверия друг к другу. Но больше уж он, поклялся себе Бретт, не допустит ничего подобного.

И он вошел в гостиную.

— Я бы тоже хотел знать правду, — сказал он спокойно.

У Сабрины был прелестно-виноватый вид. Она так испугалась, что, не будь ситуация достаточно серьезной, он бы рассмеялся.

Бретт выглядел довольно помятым после семнадцатичасовой скачки. Весь в грязи, со съехавшим набок шейным платком, с прилипшими ко лбу волосами.

Он сделал несколько шагов и повторил:

— Я бы тоже хотел знать правду. Тем более, что, если мне не изменяет память, девушку порезали вы, а не я. Что же до Констанцы… — Он виновато посмотрел на Сабрину. — Не буду отрицать, что вскоре после приезда в Накогдочез, между нами была связь. Но она не была беременна, и я никогда не просил ее стать моей женой.