Неожиданно Карлос улыбнулся.

— Мне надо было самому жениться на тебе, а не отдавать тебя старому развратнику Эмилио. Констанца задумчиво покачала головой.

— Нет, нет, амиго… Мы слишком хорошо знаем друг друга. Если бы я была твоей женой, я бы ревновала тебя ко всем женщинам и ты бы не позволил мне иметь моих мужчин. Мне нравится моя жизнь, Карлос. К чему лукавить, мне бы хотелось, чтобы Эмилио оставил побольше денег. Тогда я могла бы жить в Новом Орлеане или в Мехико, но, в общем, я и так всем довольна. Я прихожу и ухожу, когда мне захочется, и ни перед кем не отчитываюсь, когда завожу себе любовника, который мне нравится, а когда у меня туго с деньгами или мне нужно кое-что получше, у меня есть мой друг Карлос. Чего еще может желать женщина?

— Ты не похожа на других, — тихо проговорил Карлос, глядя на ее сочные губы. — Все женщины хотят выйти замуж и рожать детей. Для этого они появляются на свет… Выходить замуж и обеспечивать своего мужа наследниками.

Чувствуя на себе его взгляд, она кончиком языка облизала губы.

— Фу! Ты хочешь этого со своей Сабриной, поэтому считаешь, будто я тоже этого хочу. А я сейчас хочу Бретта Данджермонда в своей постели. На следующей неделе или в следующем месяце это будет кто-то другой, а сейчас… — Она кокетливо улыбнулась Карлосу и погладила его руку. — Бери свою Сабрину вместе со всеми ее землями и богатствами, а так как я кое-чем тебе помогу, ты ведь немножко поделишься со мной, правда?

Карлос молчал и не отрывал глаз от ее губ.

Тогда она коснулась указательным пальчиком его губ, легонько провела по ним.

— У тебя будет все, что ты хочешь, амиго, — хрипло проговорила она. — Все… включая меня тоже.

— Да, — согласился он, вставая. — Все, включая тебя.

Он резко притянул ее к себе и впился в податливые губы. Потом огляделся и спросил:

— Где? В твоей комнате? В лесу?

— В лесу, — пробормотала она, проводя рукой по его животу.

Карлосу стало тесно в узких штанах. Оторвавшись от ее губ, он прорычал:

— Когда ты будешь с гринго, ты меня вспомнишь.

И он потащил Констанцу, которая и не думала сопротивляться, в глухой лес.

Сабрина тоже была в лесу, но, в отличие от Карлоса и Констанцы, одна… Или думала, что одна.

Отказавшись ехать с отцом и Бреттом в Накогдочез, она оседлала Сирокко и отправилась на прогулку, дав полную волю своей лошадке. Сабрина выросла в этих лесах и никогда их не боялась. Здесь ей было все так же знакомо, как на гасиенде, но сегодня у нее было смутное ощущение, что за деревьями скрывается враг. Ей вспомнилось ворчание Бониты и известие об убийстве Риосов, и она стала внимательнее прислушиваться ко всяким шорохам, поняв в конце концов, что действительно не одна в лесу. Кто-то крался за ней тайком. Она спокойно подумала, что этот человек совсем не в ладах с лесом, когда позади нее громко хрустнула ветка.

Она не столько испугалась, сколько ей стало любопытно, и она продолжала как ни в чем не бывало свою прогулку, правда, незаметно повернула обратно к гасиенде. Проезжая под высокой сосной, она придержала Сирокко, влезла на нижнюю ветку и тихонько приказала лошадке продолжать путь. Сирокко послушалась, и Сабрина осталась поджидать врага.

Ждала она недолго. Через несколько минут появился всадник. Сабрине он показался незнакомым, поэтому с мыслями о Риосах она нагнулась и достала кинжал. Сверкая глазами, с растрепавшимися огненными волосами она бросилась на всадника.

Через мгновение она уже сидела позади него, прижав кинжал к его горлу. Срывающимся от волнения голосом она крикнула:

— Имя или жизнь?

Все шло, как она задумала, правда, она не предусмотрела возможности яростного сопротивления своего противника.