– Чего это грязные? – Его оппонент и так и сяк повертел ладонями перед глазами. – Чай, не смерды. У тебя вон рукомойник, что ли, зазря стоит?

– Рано еще, – пенсионер не стал ввязываться в ненужный спор. – Ты, князь, картошечки отведай с икрой кабачковой.

Донской, довольно крякнув, наложил в отставленную было тарелку яств, кивком приглашая всех остальных последовать его примеру. Инцидент с вилкой благополучно замялся и благодаря конфузу с демонстрацией приобрел даже характер шутки, что ли. Настолько, что, начерпав из корчаги да испив хмельного меда, гости один за другим решились попробовать непривычный инструмент в деле. Под одобрительные окрики собравшихся первым на то отважился Владимир Андреевич. Уверенно, как рукояти мечей, взяв их, брат княжий, буквально вонзив вилку в запеченный окорок, ножом откромсал приличный кусок. Довольный успехом, он под веселые шуточки собравшихся попытался отправить добычу в рот, но был вынужден отказаться от затеи: уж шмат слишком здоров. Да и в кулаке держать вилку оказалось ох как неудобно! Приходилось и так и сяк выворачивать кисть, чтобы отхватить кусок.

– На, Никола, – кое-как управившись, отбросил он инструменты хозяину дома. – Мудрено больно. Умаешься, пока брюхо утолкуешь. Ладно, вон, застолье ежели потешное. А в походе как?!

– Ну, так в застольях поперву, – пожал в ответ плечами пришелец. – Потом, как пообвыкнешь, так и лад.

– Мудрено! – князь упрямо мотнул головой.

– Чего мудреного-то? – разгорячившийся от хмельного преподаватель вновь взял в руки приборы. – Гляди! – принялся он за дело. В этот раз гораздо успешней. Отрезав небольшой кусок того же окорока, пришелец ловко отправил его в рот.

– Ну-ка! Дай сюда! – потребовал Дмитрий Иванович. Преподаватель молча передал ему инструменты. – Ничего мудреного, говоришь, – тот сосредоточенно повторил все действия пришельца и, изловчившись, отправил в рот добычу. – Долго, – проглотив кусок, подытожил он.

– Неумеючи – да, – согласился молодой.

Итак, гости, по очереди попробовав в действии вилку с ножом, сошлись на том, что вещички в общем-то потешные, да толку с них – чуть. Умаешься, пока сладишь, да и дороги; не укупишься. Раз так, то решили, что князю отдаст их трудовик, чтобы тот гостей заморских потешал да удивлял. Застолье пошло своим чередом, инцидент замяли, превратив его в объект для задорных шуточек, а гости, приналегши на хмельной мед да как следует разгорячившись, уже кто и в пляс пустился, а кто и про подвиги свои ратные завел речь.

Рассевшись по лавкам, они, по очереди слово беря, в воспоминания погружались. А между гостями, ловко орудуя уточкой, носился Матвейка, следя, чтобы плошки их не опустошались. И чем дальше застолье, тем жарче речи, тем кичливей похвальба, да тем медленней и неуверенней Матвейка, то и дело проливавший мед мимо плошек.

– Ты, Никола, вот чего, – когда пиршество подошло к концу, склонился над трудовиком князь. – Третьего дня Ваську в обучение примешь. Считать, да про земли рассказывать далекие, – наставительно поднял палец он. – Киприан в помощь человека надежного даст. Учи мальца, – тяжко поднимаясь на ноги, пробасил великий князь Московский. – Ему дело продолжать начатое.

– Благодарю, князь, – поклонился в ответ ошеломленный Булыцкий.

– Бога и благодари. Моя судьба в его руках, как твоя – в моих. Я, мож, для того и княжича даю тебе, чтобы обучить его ты успел, прежде чем в поруб тебя, коли пороху дать не сподобишься. Уж почитай третий год жду! – Булыцкий, поджав губы, промолчал, понимая, что сейчас перечить хмельному князю как минимум рискованно для жизни.