– Та, сейшас, Никола! – засуетился тот, завязывая суму. – Сейшас!

– А ну, стоять! – рявкнул Булыцкий, неожиданно хватая товарища за шкирку.

– Ты цего, Никола! Цехо лютуесь-то?! Фещицки-то! Цехо опять утумал-то?! – испуганно затараторил гончар.

– Какие на фиг вещички?!! Где ночь пропадал всю, а?!!

– Ты, Никола, не пуянь! Ты, Никола, пусти луцсе! Я – ф салай, та тепе ф потмогу. Я – михом.

– Ты мне зубы-то не заговаривай! Рассказывай, откуда вещички?! Не твои ведь!!! Лиходейством, что ли, занялся, а?! – насупился пожилой человек. Затем, секунду помыслив, сжал огромный свой кулак и угрожающе сунул его под нос опешившего товарища. – Гляди у меня! Враз отучу!!!

– Ты цехо?! – распахнув глаза, мужик затряс косматой башкой. – Ты, Никола, поклебом-то не занимайса. Цто я, на лихохо похош?!

– Похож – не похож, а ребра-то пересчитаю! Выкладывай, откуда вещички! Да по-хорошему давай!

– Папу я насел, – поколебавшись, буркнул одноглазый, переводя взгляд с яростной физиономии товарища на внушительных размеров волосатый кулак.

– Кого?! – от удивления мужчина аж присел. – Папу? Отца, что ли?!

– Какого отса?! – в свою очередь поразился Никодим. – Папу!

– Бабу?!

– Ну, та, – словно бы нехотя буркнул в ответ мужик.

– Тьфу на тебя! – выругался трудовик. – Тоже мне, конспиратор!

– Хто?! Ты, Никола, хоть и осерчал, так и хули словом-то! Ветать не фетаю, кто тфой конспилатол…

– Да не хула то! – махнул пенсионер. – А таишь чего?! Ну, нашел, и что такого-то?

– Ницъя она, – буркнул в ответ его собеседник. – Как я, – чуть помолчав, добавил он. – Ни лоту, ни племени. Мыкаеца с лебятисками да милостыню плосит.

– Милостыню, говоришь, – трудовик задумчиво почесал бороду. – Много небось таких?!

– Хфатает, – нехотя ответил Никодим.

– И ребятишек и взрослых?

– Ну, та… Лепятни мнохо. Как тени. Тохо и глядишь Бох плибелет.

– А ну, Никодим, собирай всех, кого знаешь, – негромко, но твердо скомандовал преподаватель.

– Цехо утумал-то?

– За харч будут работать горемыки твои?

– Путут, – мастеровой непонимающе посмотрел на собеседника.

– Созывай, кому сказано! Живо! – видя колебания товарища, прикрикнул мужчина.

– Жрать хотите? – оглядел поникшую толпу вышедший на крыльцо преподаватель.

– Во славу Божию!

– За Христа ради!

– Господа во имя! – разноголосицей в ответ загудели собравшиеся.

– Значит, так! – начал Николай Сергеевич. – Москву вон как замело! Дорожки пробить надобно бы, люду честному ходить дабы. Кто возьмется, а?! За харч?! – азартно выкрикнул пенсионер.

– Ты бы поперву покормил, – отозвался кто-то из толпы. – Вон, дух невесть в чем держится-то.

– По одному становись! – выкрикнул хозяин дома. – Никодим, со стола тащи, что осталось!

– Никола?!

– Тащи, сказано!

Через пару минут все было готово, и длинная змея очереди двинулась к наспех организованному пункту раздачи питания, где, вовсю орудуя глоткой, Никодим распределял среди доходяг пироги, куски хлеба да еще какие-то там остатки с застолья.