– Ладно, лейтенант, – сказал он с сожалением. – Вы свободны. Вас известят, если ваша кандидатура будет одобрена.

Ага, держи карман шире. Я откланялся. Мой командир – он наблюдал за собеседованием, сидя на подоконнике, – бодро подмигнул. Но я все равно чувствовал себя словно в воду опущенный. Впрочем, нужно было с самого начала не питать иллюзий – не в сказке живу. Но тогда мне было всего двадцать три, и наивная вера в чудеса еще не выветрилась из головы.

Отправился я служить дальше. Под капониром, где скрывалась радиоаппаратура Вислы, только и говорили что о добровольцах да неведомом космическом проекте. Мое появление вызвало целый град вопросов, под которым я совсем сник.

– Не вышел я рылом, братцы, – поспешил отмахнуться, не вдаваясь в детали. – Чтоб какого-то летеху – да в отряд космонавтов? Там не дураки сидят… – «Там» я многозначительно выделил голосом, а спроси меня «там – это где?», я бы не нашелся, что и ответить, совсем «зеленым» был.

– Правильно рассуждаешь, Василий, – отозвался начальник станции, капитан Кравченко, – лучше «Аполлон» на мушке, чем Луна под сапогами.

– Так точно, – со вздохом ответил я.

– Да не журись, – принялись утешать, как могли, ребята. – Вздыхаешь, как из-за неразделенной любви. Ты нам расскажи лучше о той, которая письма тебе пишет.

– А еще лучше – поработай, – бросил, отвернувшись к приборам, Кравченко. – Крепче за верньеры держись, связист. Пока вы хнычете, что вас замуж никто не берет, над Тюратамом снова какой-то америкашка собирается пролететь, ага. А мы до сих пор о нем ничего не знаем.

Я тогда подобрался, выкинул из головы мечты о космосе и собеседование с незнакомцем, занялся делом. И остальные занялись делом.

Через два дня, снова после утреннего построения, полковник Одинцов распорядился, чтоб я зашел к нему после перекура. Ну, приказал и приказал. Мало ли по какому поводу он мог вызвать офицера. И каково же было мое изумление, когда я распахнул дверь кабинета и сейчас же услышал в свой адрес:

– Собирай чемоданы, космонавт. Бери мою машину и поезжай на вокзал. В Москве тебя ждут. Не посрами часть!

Едва сдерживая радость, я рывком козырнул, а затем стремглав кинулся в общежитие.

– Эй-эй! – помню, крикнул мне вслед Кравченко, когда перед входом в штаб части я едва не сшиб капитана с ног. – Левицкий, прешь как танк!

– А я в Москву еду! – бросил ему на бегу.

– Вот те на. – Кравченко сдвинул фуражку и почесал вихрастый затылок. – Поди, повезло зубрилке!

Сказано – сделано.

Конечно, руки чесались написать родителям. И перед барышней хотелось похвастаться, но недаром на ленинградском НИПе на побеленной стене длинного лабораторного корпуса было выведено красной краской: «Не все говори, что знаешь, но всегда знай, что говоришь». Я никому ничего не сказал, даже ребята, кажется, не поняли, куда я исчез. Все были на посту, когда я забросил чемодан в «уазик» полковника, а затем после короткого инструктажа и напутствий вышедшего меня проводить Одинцова забросил на сиденье себя, и прыщеватый водитель вдавил каблуком солдатского сапога педаль газа.