«Зеоннала».

Голос императора отдался резонирующим раскатом в моей голове. И всё затихло. Мгновенно. Бой прекратился, улеглись пески за куполом, и даже капли крови застыли в воздухе, словно само время на мгновение приникло к пескам, бессильно боясь шевельнуться.

Какая же власть у этого… не человека?!

«Огромная».

Он слышит ещё и мои мысли?

«Более чем. Оставь этих двоих».

Не хочу! Вот ещё чего не хватало! Я не досмотрела, кто из них кого убьёт.

Император засмеялся.

«Ты чудесный ребёнок, Зеоннала», — обертоны его голоса стали мягче, голос ниже, ласкающим потоком чего-то бесконечно пушистого он обволакивался вокруг меня, лаская. — «Ты прекрасна. Оставь их. Приди ко мне».

«К тебе?» — удивилась я. — «Ты опять спрячешься в другом теле. Это неинтересно».

«Ты хочешь, чтобы я был в своём теле?»

«Мне интересно», — согласилась я. — «Меня уже все запугали, кто ты, что ты, насколько ты опасен, а сколько вот смотрю… Не вижу ничего подобного».

«Ты не видишь, что я опасен?!»

Яростный голос прокатился по моей спине раскалённым крупным песком. Император был в ярости. В неподдельной ярости. Какая-то девчонка, песчаная дикарка, смела сомневаться в его величии. Проблема была в том, что я действительно сомневалась.

Много страха — это тоже плохо. В какой-то момент страха становится слишком много, и он пропадает, весь, целиком, до основания.

Меня так старательно запугивали личностью императора Нуо IV, в том числе и его слуги, что я в какой-то момент просто перестала бояться. И засомневалась. Если бы он действительно был так страшен, этот человек, разве нужно было бы устраивать такое количество пугающих явлений? Разве ему, действительно, нужно было настолько подавлять и притеснять всех, чтобы никто и думать не смел о том, чтобы бросить ему вызов?

Раз нужно было настолько запугивать, не значит ли это, что сам по себе император на деле ничего из себя не представляет?!

«Ты…»

Он не говорил! Он рычал!!! Словно бы его горло немного видоизменилось.

Да я же ничего такого, между прочим, и не сказала!

«Иди».

«Иди сюда».

Голос в моей голове раздвоился, потом расстроился, потом превратился в целый сонм, и все они, все до одного, звали меня к себе. И я пошла.

Ранс что-то выкрикнул, я не услышала.

Хан кинулся мне наперерез, но голоса, ставшие объёмными, оттолкнули его прочь, в сторону. Кажется, ему даже не повезло, и мужчина полетел с крыши. Этого я уже не увидела.

Наперерез мне кинулся Ранс.

Я могу его убить? Он мне мешает.

«Не трогай».

«Пусть его».

«Да ладно».

«Он бессмысленный».

«Он не опасный».

«Он глупый».

«Убей. Убей. Убей».

Последний голос выделялся из сонма, звучал в неправильной интонации, звучал в неправильных тонах. Но он говорил вещи, которых хотелось мне, и я послушалась именно этого голоса.

У меня тоже было живое оружие. Мне вручила его Кармин. Моя восхитительная Песчаная королева вручила мне левый клинок. Правый клинок мне вручил Царь змей. Они не были живым оружием в той мере, что у Хана или Ранса. Моё живое оружие не действовало само, не подсказывало куда бить. Из живости в нём было разве что то, что оно само натачивалось до пугающей остроты, само прыгало в руки и само исчезало, когда в нём пропадала нужда.

Зато оно звучало в одном ритме со мной. Мягким напевом, соединяющимся с моим танцем. Да, моё оружие не было таким опасным, как у других. Моё оружие было только моё.