— Сюда, под изгородь, — велел жрец. — Присматривайте за ним, я добуду повозку.

Клара, припав к земле, на коленях протиснулась сквозь ветви и листья: у корней оставалось немного свободного места. Винсен Коу вполз следом, упираясь локтями в палую листву, рассыпанную на рыхлой земле. Лицо его посерело, тело ниже пояса было скользким от крови, в темноте она казалась черной. Клара, как могла, притянула Винсена ближе к себе, чтобы скрыть под ветвями. В памяти смутно всплыл миг из детства — ей тринадцать лет, она прячется в отцовском саду, а брат отца расхаживает поблизости, делая вид, что не знает, где ее искать. Клара тряхнула головой, отгоняя воспоминание — слишком уж невинное для нынешней ночи.

Винсен со стоном перевернулся на спину.

— Плохо? — спросила Клара.

— Тяжело.

— Если Маас выпустит собак — нам конец.

Винсен покачал головой, листья под затылком слабо зашуршали.

— Дом и сад пропахли моим запахом. Они и до утра не найдут, где след крови свежее.

— Шутите — значит, силы еще есть.

— Да, миледи.

Клара, приподнявшись насколько можно, вгляделась в ночной мрак за ветвями. Крики стали громче, в общем гомоне угадывался звон мечей, откуда-то донесся голос Джорея, отдающего команду. В тесном убежище ветви и листья нависали над самой головой, слабое учащенное дыхание Винсена касалось лица баронессы.

— Потерпите немного, — сказала она. — Совсем немного.

Он поднял руку — Клара чуть не приняла это за последний жест умирающего, однако пальцы Винсена уверенно обхватили ее затылок, он притянул ее к себе. Губы — суровые, властные, неожиданно сильные — прильнули к ее губам. Баронесса, возмутившись было, чуть не отпрянула, но потом мысленно махнула рукой: молодому человеку, может, осталось жить несколько минут, так какая разница?

Когда он убрал руку и вновь откинулся затылком на листву, Клара утерла рот запястьем — ладони были измазаны в земле. На губах осталась приятная дрожь, поцелуй казался то слишком дерзким, то лестным, то забавным.

— Вы забываетесь, — с укором произнесла Клара.

— Да, миледи. Когда вы рядом — почти всегда.

Его веки дрогнули, он закрыл глаза. Клара лежала в темноте, прислушиваясь к болезненно учащенному дыханию и желая только одного — чтобы оно не прекратилось. Наконец рядом послышались знакомые голоса, и Клара принялась звать на помощь.

Маркус

Кахуар Эм, закинув голову, поскреб подбородок. Маркус хранил вежливое молчание. Разделяющий их стол из полированного дуба покрывали жженые линии витого узора; зеленое банковское сукно, привычное Маркусу по кабинету Китрин, здесь не стелили: должно быть, в Лионее иные обычаи. На столе стояла миниатюрная железная шкатулка с откидывающейся крышкой и с изображением дракона на передней стороне. Намеренно ли Китрин выбрала такой рисунок — Маркус не знал.

— Прошу прощения, — выговорил наконец Кахуар Эм. — Я несколько сбит с толку.

— В просьбе нет ничего странного. Я слыхал, что банки и торговые дома традиционно принимают на хранение предметы, имеющие ценность для других.

— Принимают от близких партнеров. И когда у одного есть свои люди в городе, где нет связей у второго. Здесь не тот случай.

— Особые обстоятельства.

— Которых вы мне не объясните.

— Нет.

Кахуар взял в руки шкатулку — та легко поместилась в его ладони. Крышка со звоном откинулась, обнаруживая внутри бронзовый ключ не длиннее фаланги пальца. Маркус потер ухо, не собираясь заговаривать первым.