Когда мы пересекли передовую, то облегченно выдохнув, я пробормотал:

— Неужели все?

Почти в это же время, самолет внезапно стал крениться на правый бок.

— Сглазил? — ткнув меня в плечо, прокричал Толик. Еще меня как-то услышать умудрился. Звукоизоляцией салон этого самолета снабжён не был.

Пожав плечами в ответ, я посмотрел в иллюминатор.

— Курс сменили, летим по другому маршруту, — ответил я, покачав головой.

Вокруг продолжали суетиться фронтовые истребители, а вот «таиры» пропали, видимо ушли на аэродромы. Судя по их, количеству нас сопровождало два полка, ни как не меньше.

— Куда летим? — спросил Толик.

— Не знаю, но второй летит за нами. Видел его, когда уходили с курса, он повторял за нами маневры.

Летели мы долго, по моим прикидкам, горючее должно уже было подходить к концу, сколько уже налетали. Через пятнадцать минут мы действительно стали спускаться. Сопровождали на этот раз нас всего восемь Ла-5-ых, из моего полка, красные коки были отчетливо видны. Когда ушло прошлое прикрытие, я как-то упустил из виду.

При развороте, когда транспортники сбрасывали скорость, нарезая круги над аэродромом при заходе на посадку, я успел изучить место, куда мы будем садиться.

— Запасной аэродром. Вижу бензовозы и охрану на пяти машинах. На дозаправку садимся, — прокричал я Толику. Те бойцы, что сидели рядом и слышали меня, передавали остальным.

— Знаешь, куда мы летим? — спросил Толик.

— Да, я тут уже бывал. Дальше Московский аэродром. Уверен! — прикинул я направление по карте.

— Ясно!

Посадка прошла в штатном режиме, хотя капитан Лютик жаловался на шасси, одно из них дало течь из гидросистемы.

Зарулив к бензозаправщикам, пилот заглушил двигатели, и направился к открытой борттехником двери, но выйти не смог. Поговорив с кем-то, я еще не отошел от перелета и в ушах гудело, поэтому не слышал о чем общался капитан, после разговора он вернулся на место. Через открытую дверь виднелись бойцы госбезопасности с автоматами наизготовку.

— Мы под арестом? — поинтересовался у меня один из бойцов.

— Вряд ли, скорее всего все из-за секретности. Пойду, узнаю, что им за приказ отдали.

Когда я приблизился к закрытой техником двери и открыл ее, на меня посмотрел стоявший рядом командир, лейтенант, если судить по погонам. Узнал меня сразу, поэтому вежливым, но непреклонным тоном попросил вернуться обратно в салон.

— Даже отлить нельзя? — удивился я.

— Приказ, — развел руками летеха. Бойцы рядом с интересом разглядывали меня, будь у них фотоаппарат, и отсутствовал строгий и исполнительный командир, уверен, попросили бы сфотографироваться групповым снимком.

— Ясно. Приказ так приказ, — ответил я.

Вернувшись на свое место, ответил на вопросительные взгляды бойцов.

— Дозаправка и сразу взлет. Даже до ветру не разрешают, так что если кому не терпеться, то могут дать ведро.

Ведро все-таки потребовалось, не все успели сбегать перед взлетом. Я опытный, успел, мне было не нужно.

Открыв клапан нагрудного кармана, пошвырялся в ней и достал плитку шоколада из набора сухпая. Содрав с половины фольгу, отломил и протянул сидевшему рядом бойцу, велев:

— Делись с ранеными.

Остальное мы умяли с Толиком, пока шла заправка.

— Там тебе кто-то рукой машет. Летчик, — произнес вдруг Толик. Он с интересом рассматривал в иллюминатор работу запасного полка.