— Что он сказал? — не расслышал Толик.

— Говорят, на открытую воду выходим, река.

— Понятно, — кивнул он, и поправил ворот форменного мундира.

Ему единственному из всех достался мокрый немецкий мундир. К сожалению остальные ему не подошли. Танкист. Фигура субтильная, метр семьдесят, попробуй, найди такую, чтобы была как влитая. Как назло, все убитый были в теле.

На катере развевался немецкий флаг, все в форме противника, дядя Женя в форме офицера. Среди убитых у острова был один лейтенант. Так что со стороны мы выглядели как воинское подразделение Вермахта. Даже вооружены были их оружием, пришлось спрятать автоматы под брезент у ног, а в руках держать карабины. Или кому повезло, это Степка с дядькой Олегом с ПМ.

Катер продолжал бодро тащить лодки. С горючим пока проблем не было, три запасных канистры, да полный бак, успели заправить буквально за полчаса до выхода на открытую воду.

— Слушай, так ведь это Неман! — воскликнул я, оглядываясь. В ширину речка была метров двести, где и до трехсот, а где и вообще до пятидесяти метров сужалась. Я успел изучить карты местности, оказывается болото, имеет выход в эту речку. Насколько я понял, мы двигались куда-то от Гродно в сторону границы с Литвой.

— Да ну, она же в другой стороне? — удивился Толик.

— Это и есть другая сторона. О, смотри!

Со стороны советского берега, на небольшой глубине виднелась часть башни и кормы танка.

— Что за машинка? — спросил Толик, с большим любопытством разглядывая затопленную технику.

— Так это же ты танкист, должен знать, — хмыкнул я.

— Ну не тэ-шестьдесят четыре точно. И не «семидесятка»… Я местные машины не знаю, «тридцатьчетвёрку» еще смогу узнать, — признался Толик.

— У-у-у… БТэ-семь это, видел люки открытые? Из-за них немцы «бэтэшки» прозвали «Микки-Маусами».

— Буду знать, — внимательно посмотрев на оставшуюся позади брошенную технику, пробормотал Толя.

— Слушай, старшина, я кажется, догадался почему мы в эту сторону пошли, — воскликнул я.

Мой авторитет у Толика был непререкаем, когда он узнал кто я в этом мире, и с какой почтительностью обращались ко мне летчики. Казанцев и Даль даже команды майора Суворова исполняли не с такой поспешностью как мои. Все это видели и сделали выводы.

Так не особо быстро к вечеру мы достигли автомобильного моста. Его охраняла зенитная батарея из шести орудий и примерно до двух взводов солдат. На берегу в районе моста и у дороги были видны воронки. Не сказать, чтобы много, но налеты случались.

— Вон у правого берега видишь большую воронку? Это двестипятидесятка, а вон три в линейку — это сотки, — рассказывал я Толику. Он с большим интересом смотрел на то, что я показывал, стараясь особо не коситься на немецких солдат, которые за нами наблюдали и что-то кричали. Что кричали не понятно, звук мотора заглушал.

Грузопоток по мосту шел не особо сильный, так что скучающие часовые и отдыхающие солдаты с интересом провожали взглядами нашу процессию, комментируя увиденное. На их вопросы ответил Степка, немного нагловатым тоном. Дядя Женя, в виде мраморной статуи опустив бинокль на грудь, смотрел вперед. Никакого беспокойства по нашему поводу не было, идея уйти вглубь территорий противника оправдала себя, хотя мы, по моему мнению, засветились.

Через полчаса река стала поворачивать, и от нее отделилось еще одно русло, уходя уже вглубь некогда советских территорий.

По приказу командира, как-то еще не привычно называть дядьку командиром, Степка повернул в это русло.