Со своими распущенными каштановыми волосами с пробором посередине, нежным лицом девушка напоминала одну из исполнительниц фольклорных песен, которых часто можно увидеть на улицах Галифакса. У нее чудесная кожа, розовая и гладкая, с несколькими веснушками, но в целом безупречная. Возможно, девушка еще очень молода, подумал он мрачно. Что было в голове у Эды, когда она отправляла дочку с этим ребенком? Зачем она вообще прислала ее? И как посмела эта хиппиобразная Николь Смит морщить свой веснушчатый носик и отчитывать его!

Может быть, Ламбер возьмет девочку к себе, пока он придумает, как вытащить Эду и ее жениха из их рая? Пожалуй, это мысль. У Ламбер есть семья. Муж. Во всяком случае, Том полагал, что есть. В конце концов, это не имеет значения, решил он. С его связями вряд ли понадобится больше чем день или два, чтобы перевернуть небо и землю, найти Эду и призвать ее к ответу. А пока он может оставить девочку у Ламбер.

Ее не было.

— Где Ламбер? — потребовал ответа Том, сердито глядя на Николь.

Его секретаря нигде не было. В кресле сидела девочка — во всяком случае, пока он не открыл дверь. При виде Тома она спряталась за Николь.

Совершенно невозмутимая Николь Смит восседала на стуле рядом с огромным портретом прошлогодней супермодели. Этот портрет украшал обложку шикарного журнала под названием «Высшее общество» и должен был демонстрировать новую прическу, созданную Томом Адамсом. Она имела огромный успех.

Николь Смит являла собой полную противоположность портрету. Ее вьющиеся волосы — в полном беспорядке, в неподведенных глазах — невинность. Но это ее, по-видимому, мало беспокоило. Девушка смело встретила взгляд Тома.

— Я отправила ее домой.

— Домой?

— Да. Уже поздно. — Она встала и отложила книгу, которую читала. — Бедная женщина, она сказала, что сегодня здесь с восьми часов утра. У нее же есть своя жизнь — в отличие от вас. Поэтому я сказала, что она может идти. Вовсе не обязательно страдать всем. Ей нужно готовить ужин для Джорджа.

— Кто это такой?

Николь издала тяжкий вздох.

— Ее муж. — Она потрясла головой. — Бедняга, он целый день на ногах. Он репортер.

Том открыл рот, потом закрыл. Он подумал, что сейчас, наверное, напоминает рыбу, которую вытащили из воды.

Мужа Ламбер зовут Джордж? Он репортер? Том ничего не знал об этом. За семь лет работы в бюро Адамса миссис Ламбер никогда не болела, четко вела все дела, и у Тома не было к ней никаких претензий. Он никогда не звонил Ламбер домой, поэтому и не разговаривал с ее близкими.

Том огляделся. Девочка смотрела на него через объектив фотоаппарата «Кодак» начала века, который лежал на полке за дверью.

— Эй! — резко сказал он. — Положи на место.

Похоже, эта девочка не из пугливых. Она положила фотоаппарат, но не стала прятаться за Николь Смит. Она серьезно посмотрела на него и спросила:

— Почему?

— Потому что это не игрушка.

— А я не играю. — Зеленые глаза не мигая встретили его взгляд.

— Что же ты делаешь?

— Смотрю на чудовище.

— Лора! — воскликнула Николь.

Том машинально перевел на нее взгляд и увидел, как, поглотив веснушки, краска залила лицо девушки. Какой это был цвет!

— Но ты же сама сказала мне, — возмущенно запротестовала девочка. — Ты сказала, что страшное надо изо… изо…

— Изолировать, — помогла Николь.