Если говорить правду, Виталию Андреевичу иногда неприятно было отвечать «не знаю», он даже немного уставал от своей беспомощности, раздражался. Поэтому и сейчас постарался отвлечь внимание Сережи от потока вопросов:

— Да хватит тебе решать кроссворды. Лучше повнимательней оглядись. А то идешь, чудак человек, по земле, а витаешь в заоблачной дали.

Народу в этот час на всей набережной еще немного. Кирсанов и сам с любопытством приглядывается. Стоит у причала девчонка со смешно выдвинутыми вперед коленками. Величаво пронесла себя женщина в белом пальто, будто в халате. Ловит удочкой рыбу старик. На нем серая войлочная шляпа так подвязана, что хлястик ее похож на козлиную бородку. Старик сдернул шляпу, и под ней оказались такие же серые, словно из войлока свалянные, волосы. К нему подошел рыбак помоложе:

— Как дела, Кузьмич?

— В надежде, — неожиданно тонким голосом ответил старик, подмигнув Сереже.

Сереже вдруг стало весело и очень интересно. Действительно, гляди кругом да гляди.

Белыми птицами скользят по Дону яхты, оставляя за кормой пенный гребень, умчался в сторону Азова крылатый «метеор»; взвывая сиреной, приближается к пристани электроход «Космонавт Гагарин» из Москвы; зажглись огни кафе «Донская волна» с навесом, похожим на цветные волны. А от него, от этого кафе, вверх по Буденновскому взбираются девятиэтажные дома, вглядываются ясными веселыми окнами в степные дали, в запруженную машинами дорогу на Батайск, в кудрявый Зеленый мыс на другом берегу реки, в задонские рощи. Ветер доносит до Сережи запах масляной краски, бензина, свежей рыбы, осенней донской воды, цветочных клумб.

А вон и мост, его довели уже до середины Дона.

— Ты знаешь, какая длина пролетов? — спрашивает Сережа у Виталия Андреевича.

Возвратились к семи. Сережа нажал кнопку лифта, и он шустро выскочил откуда-то из ближней засады. Сережа распахнул дверцу, пропуская Виталия Андреевича:

— Кар-р-рета подала!

Раиса Ивановна встретила их гневно:

— Хорош сыночек, ничего не скажешь!

— Что случилось? — обеспокоился Виталий Андреевич.

— Успел понахватать двоек по истории — не учит даты. Стыдно было глядеть в глаза Виктору Константиновичу. Я у него всегда получала пятерки.

Сережа учился в той же школе, в которой когда-то училась и Раиса Ивановна, даже знал ее парту. Она сейчас в десятом «А» — справа, в третьем ряду, возле окна. Сережа давно уже решил, что, когда перейдет в десятый, будет сидеть именно за этой партой.

— Неорганизованная материя, — виновато пробормотал Сережа, пытаясь за шутливостью скрыть неловкость.

Виталий Андреевич нахмурился, иронически сказал:

— Придется срочно вызывать бабушку… Без нее ты, пожалуй, не осилишь хронологию.

— Мало того, — сердито сверкнула глазами Раиса Ивановна, — мне одна родительница сообщила, что он, видишь ли, завел роман с девчонкой из их класса.

Сережа побагровел до слез.

— Ты бы постыдилась сплетни слушать! — крикнул он ломким баском.

Виталий Андреевич впервые подумал, как вырос парень за последние год-полтора, вспомнил, что Сережа, прежде совершенно равнодушный к своей внешности, теперь старательно зачесывал чуб набок, долго отглаживал свои брюки и делал вид, что безразмерные носки Виталия Андреевича надел по ошибке.

Сейчас Кирсанов вдруг увидел даже темные волоски у него над губой.

— И правда, Раюша, к чему нам собирать подобного рода информацию? — успокоительно сказал Кирсанов, привлекая к себе Раису Ивановну.

Но она непримиримо отстранилась:

— Кавалер сопливый! Лучше бы даты выучил…

Позже, когда Сережа, как они полагали, уснул, Виталий Андреевич мягко корил жену в соседней комнате:

— Ну можно ли так?! Вспомни себя в тринадцать лет.