— Тебе не нравится? — тихонько спросила она.

— Мне очень… хорошо, — с трудом выговорил он. — Откуда ты знаешь…

— Майра рассказывала. А я слушала.

— Ты внимательно слушала, как я понимаю.

— Надеюсь, — шепнула она, продолжая ласкать его нежно и уверенно.

Ривлин сделал глубокий вдох, чтобы охладить свой пыл. Открыв глаза, он встретил взгляд Мадди — она смотрела на него с улыбкой, далекой от малейшего намека на смущение или страх. Отстегнув пряжку у него на поясе, она принялась за пуговицы. Ривлин понимал, что она собирается сделать, но не стал бы ее останавливать, даже если бы мог. Последние остатки выдержки покинули его. Он обхватил Мадди за тоненькую талию, наклонился и припал губами к ее губам.

Ривлин целовал ее с яростной нежностью, без слов признаваясь в страстном желании и как бы предупреждая о том, что неизбежно должно произойти между ними. Он хотел овладеть ею медленно, наслаждаясь каждым прикосновением, но жажда была слишком велика — ни на корсет, ни на чулки у него не хватит терпения. Потом можно будет извиниться перед ней, а сейчас… Он будет любить ее, потом снова любить…

Голова Мадди кружилась, она утратила ощущение реальности. Ривлин куда-то нес ее… Ривлин? Кажется, она произнесла его имя вслух… Реальность напомнила о себе холодным прикосновением простыней к телу, мягкостью пуховой перины, на которую он уложил ее, накрыв своим телом.

Ривлин застонал, чувствуя в каждом ее движении готовность отдаться, и принял дар.

Мадди вскрикнула, инстинктивно оттолкнув его; он замер, перестал двигаться и, обхватив руками ее бедра, удерживал их, шепча: «Успокойся, успокойся, милая; все хорошо, успокойся». Она молча глядела на него — волосы ее разметались по подушке, влажные губы распухли от поцелуев. Собрав последние крупицы рыцарской галантности, Ривлин заставил себя произнести:

— Если хочешь, я перестану.

Она медленно покачала головой. Руки ее скользнули вверх по его груди и легли ему на плечи.

— Я хочу только тебя…

— Я больше никогда не причиню тебе боли, Мадди, — тихо сказал Ривлин, когда, после того как все кончилось, они лежали рядом, обессиленные и счастливые. — Никогда.

Мадди понимала, что это сказано от всего сердца, что с этим человеком она в безопасности. А Ривлин… О Господи, да если бы он умер прямо сейчас, то и тогда не считал бы себя обойденным судьбой. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким удовлетворенным, и это Мадди принесла ему высшее наслаждение.

Он приподнял лицо Мадди за подбородок и коснулся ее губ своими. Уголки ее рта дрогнули в улыбке, глаза, темные и нежные, сияли радостным удивлением.

— О, Ривлин, — прошептала она.

Ривлин был настроен самым беззаботным образом.

— Я должен тебе сказать одну вещь, — заговорил он. — Попросить прощения, что так спешил. Я не хотел этого.

— Но ты не жалеешь? — Мадди придвинулась к нему ближе и поцеловала в плечо.

— Господь с тобой! Мне было так чудесно. Ты такая необыкновенная…

— А ты сделал все, что мог. — Она засмеялась.