|
«Паника? — думал Остужев. — Ведь план у них был совершенно безумный! Нет, не паника, не похоже на Колиньи. Эти люди пытались убить Бонапарта и просто-таки шли на смерть. Предположим, это можно объяснить воздействием некоего предмета, который был у того, с пистолетом. Надо поискать среди трупов! Вдруг он здесь и предмет все еще при нем!» Быстро закончив умывание и переодевшись, Остужев кинулся искать тела. Они лежали на траве, возле задней стены дома. Обыскать их оказалось нетрудно — тут было много солдат, пришедших полюбопытствовать. Он сказал им, что хочет помочь расследованию, и быстро проверил не только их шеи, но и запястья, и карманы. — Что в карманах было, все у капитана Мерсье, — сказали ему. — Так что просто пройдите к нему. В задумчивости Остужев вернулся в дом. Просить Мерсье или не стоит вызывать у Наполеона еще большие подозрения? Мимо него пронесли пленного. Он кривился от боли, но Остужев сумел заглянуть ему в глаза — они были голубыми, оба. Александр много дал бы за то, чтоб узнать, что скажет пленный Бонапарту. Но рассчитывать на откровенность друга-генерала не приходилось. И не придется никогда, как он давно понял. На следующий день они двинулись дальше. Бонапарт приказал никому ни о чем не сообщать: ни журналистам, которых и раньше велел гнать штыками куда подальше, ни полиции. Все произошедшее было объявлено государственным секретом. Жизнь Александра вернулась в обычное русло и уже не покидала его до самого прибытия в Ниццу. Здесь, вскоре после того, как генералу принесли почту, его и ждал приятный сюрприз. — Нашлась твоя Бочетти, — сообщил ему Бонапарт. — Да еще как удачно нашлась! Прямо здесь, в Ницце. Арестована как подозрительное лицо. Я отдал такое распоряжение еще в Париже: задерживать подозрительных до начала нашего наступления, чтобы хоть дня нападения противник не знал. Не делай такое лицо: вот записка для начальника тюрьмы, можешь пойти и забрать ее. Но учти: уехать она никуда не может, это мой тебе личный приказ. Поэтому если заберешь — должен постоянно следить за ней. Не очень понимая, как ему этот приказ выполнить, Остужев поспешил к зданию тюрьмы. Местное начальство генерала Бонапарта встретило без особого почтения, но он в первый же день развил такую кипучую деятельность, что отношение к нему резко поменялось. Шло уже несколько официальных расследований по поводу разгильдяйства и воровства, летели бумаги в Париж, и через пару дней Наполеона уже откровенно боялись. По этой причине начальник тюрьмы принял Остужева немедленно и угощал его кофе, пока стражники ходили за Бочетти. Джина выглядела удручающе — она провела в тюрьме несколько дней. У Остужева сердце защемило, когда он увидел потухшие глаза, помятое платье и спутанные волосы. Он порывисто подошел и тихонько обнял за плечи. — Все хорошо, Джина! Мы немедленно уходим отсюда. — О, Александр! Я так вам благодарна! Все этот ваш ужасный Бонапарт, по его приказу хватали всех, особенно итальянцев. По пути к гостинице, где Бонапарт устроил свою штаб-квартиру, Бочетти рассказала историю своих последних злоключений. Она покинула Париж, намереваясь на оставшиеся немногие деньги вернуться в Италию и, быть может, как-то примириться с семьей. Однако в Ницце ее арестовали через час после приезда, она даже не успела нигде поселиться. — Тюрьма полна безвинных женщин, матерей! — жаловалась она. — Будто все итальянки в Ницце только и занимались, что шпионили за бандой оборванцев, которую французы называют армией. Александр, прошу вас, прежде всего дайте мне помыться! — Я отведу вас в свою комнату и оставлю — делайте все, что вам необходимо, — пообещал Александр. В ее словах была доля правды: армия находилась в чудовищном состоянии. Баррас почти ничем не помогал снабжению, а то, что все-таки приходило, тут же разворовывалось. |
