Адолин положил руку брату на плечо, и Ренарин ему улыбнулся. Адолин знал, что его брат, которому уже исполнилось девятнадцать, был не таким, как все. Он носил на поясе меч, но едва ли знал, как им пользоваться. Таившаяся в крови болезнь не позволяла ему тратить на тренировки столько времени, сколько требовалось.

— Отец, — заговорил Адолин, — возможно, король прав. Может быть, нам следует поскорей отправиться дальше. Я вообще хотел бы побыстрей завершить эту охоту.

Далинар посмотрел на него:

— Когда я был в твоем возрасте, то с нетерпением ждал такой охоты. Убив большепанцирника, молодой человек мог бы похваляться этим целый год.

«Только не начинай опять», — подумал Адолин. Ну почему всех так возмущало, что он не любит охотиться?

— Отец, это же просто чулл-переросток.

— Эти «чуллы-переростки» достигают пятидесяти футов в высоту и могут сокрушить даже человека в осколочном доспехе.

— Да, и потому мы будем выманивать его часами, жарясь на палящем солнце. Если он решит показаться, мы утыкаем его стрелами, а приблизимся только после того, как он достаточно ослабеет, и до смерти изрубим осколочными клинками. Очень честная схватка.

— Это не дуэль, — заметил Далинар, — это охота. Великая традиция.

Адолин в ответ вскинул бровь.

— И да, — признал отец, — она может быть утомительной. Но король настаивал.

— Адолин, ты просто страдаешь из-за проблем с Риллой, — вмешался Ренарин. — Неделю назад ты был воодушевлен. Тебе и в самом деле стоило пригласить Йаналу.

— Йанала ненавидит охоту. Считает ее варварством.

Далинар нахмурился:

— Йанала? Какая еще Йанала?

— Дочь светлорда Люстоу, — пояснил Адолин.

— И ты за ней ухаживаешь?

— Еще нет, но прилагаю большие усилия.

— Что случилось с другой девушкой? Той низенькой, что любила серебряные ленты для волос?

— Дили? — уточнил Адолин. — Отец, мы расстались больше двух месяцев назад!

— В самом деле?

— Ну да.

Далинар потер подбородок.

— Между нею и Йаналой были еще две, отец, — заметил Адолин. — Тебе бы стоило быть повнимательней.

— Да поможет Всемогущий тому, кто попытается разобраться в твоих запутанных связях, сын.

— Рилла была последней, — сказал Ренарин.

Далинар нахмурился:

— И вы двое…

— Повздорили вчера. — Адолин кашлянул, намереваясь сменить тему. — Как бы то ни было, тебе не кажется странным, что король настоял на собственном участии в охоте?

— Не особенно. Не так уж часто сюда выбирается по-настоящему большой зверь, а мой племянник редко участвует в вылазках на плато. Он не может сражаться по-другому.

— Но ведь он повсюду видит убийц! С чего вдруг ему вздумалось отправиться на Равнины на охоту, тем самым подставляясь под удар?

Далинар посмотрел в сторону королевского навеса:

— Я знаю, что это кажется странным, сын. Но Элокар куда сложнее, чем принято считать. И переживает из-за того, что подданные видят в нем труса, поскольку он так сильно боится убийц, и ищет другие способы показать свою храбрость. Иногда это глупые способы… но Элокар не первый, которого я знаю, выходящий на битву без страха, но съеживающийся от ужаса при мысли о ножах среди теней. Напускная храбрость — признак неуверенности в себе.