Злые люди сбивали ее с толку. Она не могла не вспомнить своего отца во время одной из его гневных тирад, не могла не услышать вновь крики, вопли и всхлипы. Была ли она слабой оттого, что противостояние лишало ее равновесия? Она чувствовала, что так и есть.

«Дура, какая же ты дура, — думала Шаллан, и несколько спренов боли выкарабкались из стены рядом с ее головой. — С чего ты взяла, что сумеешь это сделать? Ты за всю свою жизнь выбиралась за границы семейных земель с полдесятка раз! Идиотка, идиотка, идиотка!»

Она убедила братьев довериться ей, возложить надежды на ее нелепый план. И что же теперь? Она потратила шесть месяцев, на протяжении которых их враги подбирались все ближе.

— Светлость Давар? — неуверенно спросил кто-то.

Шаллан подняла голову. Глубоко погрузившись в отчаяние и не заметила, как подошел слуга. Это был молодой человек в совершенно черной униформе, без эмблем на груди. Скорее всего, ученик.

— Светлость Холин желает поговорить с вами. — Он жестом указал на альков Ясны.

«Чтобы устроить мне новый разнос?»

Лицо Шаллан искривилось гримасой боли. Но наделенная властью дама вроде Ясны получала то, что хотела. Девушка заставила себя перестать дрожать, потом поднялась. По крайней мере, она сумела не расплакаться и не испортила макияж. Она последовала за слугой в освещенный альков, прячась за прижатой к груди сумкой, как на поле боя прячутся за щитом.

Ясна Холин расположилась на стуле, который недавно занимала Шаллан, на столе громоздились стопки книг. Принцесса потирала лоб свободной рукой. Духозаклинатель все еще был на ней, дымчатый кварц в нем потемнел и треснул. Хотя Ясна выглядела усталой, ее осанка оставалась безупречной, платье из отличного шелка ниспадало ровными складками до пят, защищенная рука лежала на коленях.

Ясна внимательно посмотрела на Шаллан и опустила свободную руку.

— Юная госпожа Давар, мне не стоило изливать на тебя свой гнев, — произнесла она усталым голосом. — Ты демонстрировала настойчивость, которую я, как правило, поощряю. Гром и молнии, да я сама частенько грешу упрямством. Иногда сложнее всего принять в других то, чем мы обладаем в избытке. Меня извиняет лишь одно: в последнее время я слишком много работала и очень утомилась.

Шаллан кивнула в знак благодарности, хотя на самом деле чувствовала себя неловко.

Ясна повернулась, устремив взгляд на простиравшуюся за балконом темноту Вуали.

— Я знаю, что люди про меня говорят. Стоило бы надеяться, что я не такая суровая, как кое-кто твердит, хотя прослыть жестокой — не самая плохая участь для женщины. Этим можно и воспользоваться.

Шаллан с трудом удавалось сохранять спокойствие. Может, ей уйти?

Ясна покачала головой, думая о чем-то своем, и девушка понятия не имела, что могло вызвать этот рассеянный жест. Наконец принцесса опять повернулась к соискательнице и взмахом руки указала на большой стеклянный кубок на столе. В нем оставалось с десяток сфер, принадлежавших Шаллан.

Девушка потрясенно прижала к губам свободную руку: как можно было о них забыть? Она поклонилась Ясне с благодарностью и поспешно собрала сферы:

— Светлость, из головы совсем вылетело — пока я ждала, сюда заходил ревнитель, брат Кабзал, хотел с вами встретиться. Он попросил сообщить вам, что желает поговорить.

— Ничего удивительного, — сказала Ясна. — Юная госпожа, ты выглядишь потрясенной из-за сфер. Я предположила, что ты ждешь снаружи, когда представится возможность их забрать. Ты поэтому была так близко?

— Нет, светлость. Я просто пыталась успокоиться.

— А-а.

Шаллан прикусила губу. Принцесса, похоже, больше не сердится на нее. Возможно…

— Светлость, — заговорила девушка, съежившись от своей дерзости, — что вы думаете о моем письме?

— Письме?

— Я… — Шаллан посмотрела на стол.