Левин встал, удрученно сутулясь, и пошел прочь: Р. Е. задумчиво посмотрел по сторонам и кивнул. Он был доволен.

Этериил винил себя в поражении только мгновение, а затем совершенно неожиданно вознес свою сущность так ярко и высоко, насколько смел в присутствии Главы. В бесконечности Primum Mobile сияние серафима было лишь крохотной точкой света.

— В таком случае, если на то будет твоя воля, — сказал он, — я прошу тебя не отменить свою волю, но исполнить ее.

— Каким образом; сын мой?

— Документ, одобренный Советом Высших и подписанный тобой, легализует проведение Дня воскрешения мертвых в определенное время определенного дня тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года по земному летосчислению.

— Да, это так.

— Но тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год неправомерен. Да и что означает тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год? Для доминирующей цивилизации на Земле это тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год нашей эры. Все правильно. Однако с того времени как ты вдохнул жизнь в Землю и ее мир, прошло пять тысяч девятьсот шестьдесят лет. Исходя из свидетельств, лежащих в основе самого мира, который ты создал, прошло четыре миллиарда лет. Какой же тогда год считать неправомерным — тысяча девятьсот пятьдесят седьмой, пять тысяч девятьсот шестидесятый или четырехмиллиардный?

И это еще не все, — продолжал Этериил. — Тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год нашей эры — это семь тысяч четыреста шестьдесят четвертый год византийской эры, пять тысяч семьсот шестнадцатый — по еврейскому календарю. Это две тысячи семьсот восьмой год A. U. С., то есть две тысячи семьсот восьмой год со дня основания Рима — если мы примем римский календарь. Это тысяча триста семьдесят пятый год по мусульманскому календарю и сто восьмидесятый — со дня независимости Соединенных Штатов.

И вот я со всем почтением спрашиваю тогда: не кажется ли тебе, что безоговорочная ссылка исключительно на тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год лишена смысла?

— Я всегда знал об этом, сын мой, — прозвучал в ответ тихий, спокойный голос Главы. — А вот для тебя это было новостью.

— В таком случае, — сказал Этериил, затрепетав от вспыхнувшей в нем радости, — да будет исполнена твоя воля в точности, вплоть до малейшей запятой, и пусть День воскрешения мертвых выпадает на тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год — но только тогда, когда все жители Земли единодушно согласятся с тем, что назначенный год считается тысяча девятьсот пятьдесят седьмым и никаким другим.

— Да будет так! — произнес Глава, и это Слово воссоздало Землю и все, что на ней имелось, а вместе с ней и солнце, и луну, и все небесные светила.

Было 7 часов утра 1 января 1957 года, когда Р. Е. Манн внезапно проснулся. Звучали начальные такты мелодии, заполнившие, должно быть, всю Вселенную.

Он настороженно приподнял голову, словно давал ей возможность осмыслить слышимое, и через минуту на его лице промелькнула тень гнева, чтобы вновь исчезнуть. Борьба продолжалась.

Он сел за письменный стол, чтобы составить конкретный план действий. Люди давно говорили о необходимости календарной реформы, и ее следовало бы ускорить. Новая эра должна начать свой отсчет со 2 декабря 1944 года, и однажды наступит новый 1957 год — 1957 год Атомной эры, признаваемый таковым всем мировым сообществом.

Странное сияние стало исходить от его головы, пока в ней, этом вместилище сверхчеловеческого разума, проносились мысли; и к тени Аримана на стене, казалось, добавилась пара маленьких рожек у висков.