«Гм! Минутку твоего внимания»– сказал он. Он протянул руку, взял мой нос между своих пальцев и повернул мое лицо по направлению к себе.

«Шо‑о ты хошь?» – прогундосил я. Джой шептала мне на ушко. Сократ держал меня за нос. «Лучше я послушаю ее, чем тебя», – сказал я.

«Она проведет тебя только по пути наслаждений», – усмехнулся он, отпуская мой нос, – «Даже молодой дурак в приступе влюбленности не должен пропускать того, каким образом его ум создает его разочарования, а равно и его радости».

«Замечательный подбор слов» – произнес я, теряясь в глубинах глаз Джой.

Автобус обогнул выступ, и мы все притихли, любуясь вечерним Сан‑Франциско, зажигающим свои огни. Автобус остановился у подножия холма. Джой живо поднялась и вышла из автобуса, за ней пошел и Сократ. Я, тоже было, последовал за ними, но Сократ обернулся и сказал: «Нет». И все. Джой посмотрела на меня через открытое окно.

«Джой, когда я тебя снова увижу?»

«Может быть скоро. Все зависит от…» – сказала она.

«Зависит от чего? – спросил я, – Джой, погоди, не уходи. Эй, водитель, выпустите меня!» Но автобус уже удалялся от них. Вскоре Сок и Джой исчезли в темноте.

Воскресение я провел в жуткой депрессии, с которой у меня не было сил справиться. В понедельник, на лекции, я едва разбирал слова профессора. Во время тренировки я был полностью поглощен своими мыслями, и силы мои были на пределе. Я ничего не ел с того пикника. Я подготовился к ночному визиту на заправку. Если там окажется Джой, я сделаю все, чтобы она ушла со мной… или я с ней.

Когда я вошел в офис, она была там: смеялась вместе с Сократом. Ощущая себя чужим, я размышлял, смеются ли они надо мной или нет. Я снял обувь и присел.

«Ну, как, Дэн, ты поумнел хоть немного с прошлой субботы или нет?» – сказал Сократ. Джой лишь улыбнулась, но ее улыбка причинила мне боль. «Я не был уверен, что ты явишься сегодня, Дэн, из‑за страха, что я могу сказать что‑то из того, чего ты не хочешь слушать». Его слова били, словно маленькие молоточки. Я стиснул зубы.

«Попробуй расслабиться, Дэн» – сказала Джой. Я знал, что она пыталась помочь, но я был ошеломлен тем, что они оба меня критикуют.

«Дэн, – продолжал Сократ, – если ты останешься слеп к своим слабостям, ты не сможешь ни скорректировать их, ни работать над своими сильными сторонами. В гимнастике также. Посмотри на себя!»

Я едва смог говорить. Когда мне это удалось, мой голос дрожал от напряжения, гнева и жалости к себе: «Я с‑смот‑трю…». Мне очень не хотелось представать перед Джой в таком ракурсе!

Как ни в чем ни бывало, Сократ продолжал. «Я уже говорил тебе, что твое навязчивое внимание к настроениям и импульсам твоего ума есть главная ошибка. Если ты будешь упорствовать, ты останешься собой, а я не могу представить худшей участи!» – при этих словах Сократ от души рассмеялся, Джой одобрительно кивала.

«Он умеет быть нудным, правда?» – широко улыбнулась она, кивая на Сократа.

Я сидел совершенно неподвижно, сжав кулаки. Наконец, я обрел способность говорить: «Я думаю, ваша шутка не удалась». Я старался всячески контролировать свой голос.

Сократ откинулся на спинку своего стула и с холоднокровной жестокостью сказал: «Ты разгневан, однако делаешь заурядные попытки скрыть свой гнев, осел». («Только не в присутствии Джой!» – мелькнуло у меня в голове). «Твой гнев, – продолжал он, – доказательство твоих закоренелых иллюзий. Зачем защищать свое „я“, в которое ты даже не веришь? Когда же ты начнешь взрослеть?»

«Послушай ты, шизанутый старый ублюдок!» – что есть мочи завопил я.