Они пустили лошадей галопом вдоль загона. Он скакал впереди, она сзади, стараясь его догнать, но ей это никак не удавалось, что делало ее особенно очаровательной. Она была настоящей женщиной, постоянно подчеркивала свое раболепие перед мужчиной, свою мягкость и беспомощность. Кроткая, она всегда готова расплакаться из страха быть отвергнутой.

Он остановил лошадь, но не стал спускаться на землю – сам боялся расплакаться. Если слезы подступят к горлу, он сможет взнуздать свою лошадь и ускакать подальше.

– Катерина, – произнес он слегка дрожащим голосом. – У меня плохие новости.

Он посмотрел ей в лицо, в ее карие глаза, полные страха, на пухлые вздрагивающие губы.

– Не расстраивайся, моя милая кузина, – сказал он. – Все не так уж и плохо. Я вернусь. Очень скоро вернусь.

– Ты уезжаешь, Томас?

В глазах у нее вдруг потемнело, и они наполнились слезами. Она отвернулась. Он посмотрел в сторону и сказал хриплым голосом:

– Послушай, Катерина, ты ведь не думала, что сын моего отца может прожить всю свою жизнь в деревне!

– Нет… Конечно, нет.

– Ну и прекрасно! Вытри слезы. Где твой носовой платок? У тебя его нет? Как это на тебя похоже! Возьми мой. – Он протянул ей носовой платок. – Оставь его себе на память. Думай обо мне, когда я уеду.

Она взяла платок и посмотрела на него, как на святыню. А он продолжал говорить. Голос его дрожал.

– А ты подари мне свой платок, Катерина. Я буду хранить его.

Она вытерла глаза его платком. Он сказал очень нежным голосом:

– Я скоро вернусь. Теперь она улыбалась.

– Я должна была знать, что ты уедешь. Ты должен уехать.

– Я вернусь, Катерина. У нас еще много прекрасных дней впереди.

– Да, Томас.

Она думала не о расставании, а о их встрече. Он сошел с лошади. Она тут же последовала его примеру. Они протянули друг другу руки.

– Катерина, ты когда-нибудь думаешь о том, что когда мы вырастем… По-настоящему вырастем… – Он вдруг замолчал.

– Иногда думаю, Томас.

– Когда мы вырастем, Катерина, мы поженимся. Катерина, я возьму тебя в жены, когда вырасту.

– Правда?

– Вполне возможно.

Она была очень хорошенькой, и в глазах ее сквозь слезы светилась улыбка.

– Да, – сказал Томас, – думаю, так и будет. А теперь, Катерина, я уезжаю. Но ты не расстраивайся – мы еще очень молоды на самом деле. Если бы мы были взрослыми, я бы немедленно женился на тебе и увез с собой.

Они все еще держались за руки и улыбались друг другу. Он был доволен собой, тем, что снизошел до того, что предложил ей выйти за себя замуж, а она была счастлива, что он оказал ей такую честь.

Он сказал:

– Когда люди обручены, они целуются. Я сейчас поцелую тебя.

Он поцеловал ее в обе щеки, а потом в по-детски пухлые губки. Катерине хотелось, чтобы он целовал ее бесконечно, но этого не случилось. Ему не слишком понравилось целоваться. Он считал поцелуи необходимой, но довольно унизительной обязанностью. Кроме того, он боялся, что кто-нибудь может их увидеть и будет над ними смеяться. А это было для него самым ужасным.

– Итак, все решено, – сказал он. – Поедем кататься.

Катерина уже так долго жила в Холлингбурне, что считала его своим домом. Иногда приезжал домой Томас. Он больше всего любил рассказывать о своих страшных похождениях, а Катерина слушала его с огромным удовольствием.