А я похож на новенький, только что сошедший с конвейера «кадиллак», заехавший в нищий индустриальный район: сталь, стекло и искусственный кондиционированный воздух защищают меня от людей – от оборванных, продрогших до костей людей,- совершенно так же, как защищают они меня от дождя и мороза. Я не хочу снова стать одним из тех, кого вижу за окнами «кадиллака», я не хотел бы даже оказаться настолько глупым или слабым, чтобы позволить себе замешкаться среди этих изнуренных работой, враждебных лиц и впустить к себе ветер, и дождь, и запах поражения. Но порой мне хотелось бы этого хотеть.

Все, что произошло со мной, полностью совпадает с тем, чего я желал. Я сам создал точный чертеж моего будущего. Судьба, рок, сила обстоятельств, удача или неудача – всем этим обветшалым персонажам нет места в моей жизни, им придется сойти со сцены за ненадобностью. Но где-то, в какой-то момент, на этом конвейере – на этом сборочном конвейере я мог стать другим человеком. То, что произошло с моей душой, так же фантастично, как то, что проиеходит со сталью в автомобиле.

Сталь всегда должна оставаться верной своей природе, должна быть тяжелой и немного угловатой, а не сверкающей, как лак, и эластичной. И основные чувства, основные движения человеческой души тоже не должны быть обтекаемыми и невесомыми.

Мне кажется, я когда-то имел возможность стать настоящим человеком. «Ты всегда внутренне досягаем,- сказала мне Элис однажды.- Ты есть, ты существуешь – теплый и человечный. А все другие – словно в резиновых перчатках». Теперь бы она этого не сказала.

15

Я прочел это приглашение во время завтрака, допивая вторую чашку чая. Было чудесное утро, солнце растопило последние островки снега в долине, и ветер, казалось, доносил запах пробивающейся кое-где травки. В первый раз за всю неделю я не вспомнил об Элис.

– Сэлли Карстейрс приглашает меня на день рождения,- сказал я миссис Томпсон.

– Сэлли очень милая девушка. Кажется, она тоже участвовала в «Ферме»?

– Да, занималась реквизитом. Мы с ней, в сущности, почти не знакомы. Что мне ей подарить? – Я старался говорить небрежно, но в глубине души был обрадован и взволнован. У Карстейрсов была куча денег, им принадлежали кафе во многих городах, и жили они в большом особняке в Гилдене, над самой уорлийской пустошью.

– Это предоставьте мне. Я хорошо знакома с матерью Сэлли.

– А сколько следует потратить на подарок?

– Положитесь на меня и тут. Я вас не разорю, обещаю вам.

– Отдаю все в ваши руки,- сказал я. «Я все чаще и чаще начинаю отдавать все в ее руки»,- подумалось мне. Эти тонкие руки с длинными пальцами были так похожи на руки Элис… Я мысленно шарахнулся от этого имени, словно лошадь, почуявшая покойника. Я взглянул на часы.- Ну, пора отправляться тянуть лямку.- Я попрощался с миссис Томпсон и, когда я проходил позади ее стула, мне захотелось поцеловать ее. Не как женщину, а так, как целовал я мать, уходя на работу.

Я шагал по Орлиному шоссе, почти не отдавая себе в этом отчета, прикидывал, стоит ли мне заняться Сэлли. Она была маленькая, стройная, очень живая и веселая, как попугайчик, и училась в леддерсфордской художественной школе. Снова мои мысли испуганно прянули в сторону, но на этот раз скорее инстинктивно, испугавшись неприятной помехи, а не мучительной боли. Спускаясь с холма, я опять почувствовал себя великим завоевателем. Уорли лежал внизу, в долине, и ждал, чтобы я его покорил: я только что покинул красивый дом, расположенный почти Наверху (расстояние было настолько незначительным, что уже не играло роли), мне предстояло провести вечер в богатом доме, где я должен был встретиться с богатыми людьми, и мало ли что могло ждать меня впереди! Быть может, и Сьюзен будет там.