Демонстрируя кристаллический халат, Диаба несколько раз подходил к моему перевоспитанию, как спортсмен к снаряду. Но все без особого успеха. И не из-за того, что я противился. Я как раз очень хотел понять миф о сером мясе и ворах, его укравшем.

Попытка понять легенду осложнялась тем, что упоминание о любом мясе неизбежно пробуждало во мне шашлычные аналогии. Вдобавок у Диабы не получалось внятно рассказать о мясе и его важности. Ведь он сам узнал этот миф из пересказов легенд прошлых поколений.

Его отлучки и возвращения объяснились тем, что он корректировал полёт башни. Только он знал, куда мы летим.

Диаба подошёл к прутьям клетки и сел на подставленный выучкой деревянный круг, предназначенный для каких-то механизмов башни, а в остальное время служивший стулом.

Начал свою повесть с тех слов, что и в предыдущие попытки:

— Множество поколений тому назад, когда на местах морей были равнины, а на местах равнин — горы, жило племя славных людей.

— Что за люди? — спросил я. — Как они назывались?

— Люди были люди. Они никак не назывались, так как были людьми.

— Ладно. И что делали люди?

— Ну вот. Эти люди жили. Охотились. Варили мясо…

— Серое?

— Да нет же, — возмутился Диаба. — Обычное мясо, на охоте добывали.

— Ясненько, — кивнул я.

— Ну вот. Рядом с людьми жило озеро.

— Именно — жило?

— Ну да, а что такого? Всё, что есть в мире — живёт. Живёт озеро, живут облака.

— Трава тоже живёт?

— И камни. Всё живёт. Любая звезда, сверкающая на небе, и всякая тающая искра, вылетевшая из костра.

— Так, и что дальше?

— Сначала озеро просто жило, как все реки и озёра. Как камни и животные. И люди не знали, что озеро было серым мясом.

— Та-а-ак, неуважаемый… Я очень хочу тебя понять, но не могу. Рядом с людьми жило озеро протухшего мяса? Или мясо похоже на озеро? Или…

— Это потому что ты окаменевший в высшем невежестве болван! — вскричал Диаба. — Я говорю, как всё на самом деле, а ты не можешь увидеть правду сквозь завесу собственных заблуждений.

— Вот когда ты меня ругаешь, то звучишь понятно. Но про озеро — непонятно вообще. Это было живое озеро серого мяса? И так же оно было мозгом Земли?

Диаба раздражённо пробежал по комнате.

— Да пойми ты, нечестивая тень испорченного урода! Было озеро, но оно не было как-то по-особенному живым. Оно жило, как всё живое живёт. И не живое тоже… И было оно серым мясом. Вот как было. А не так, как ты сказал.

— А как? — осторожно спросил я.

Диаба повторил всё то же начало о племени людей, называемых «люди», которые жили на берегу озера, которое тоже жило, как они.

— Понял?

— То есть озеро было мыслящим животным?

Диаба застонал, будто я воткнул ему нож в живот:

— И как нести правду таким болванам? О, моя женщина и Морская Матушка, я не могу пробить броню заблуждений на лицах летучих угнетателей.

Отчаявшись, Диаба перешёл с прозы на поэзию — затянул заунывную песню о счастливых людях, которые познали какое-то озеро и оно, будучи серым мясом, познало их, а затем открыло им власть над миром.

— Так ещё непонятнее, неуважаемый.

Дойдя до крайнего раздражения, Диаба пустился танцевать, показывая мне древнюю легенду в танце.

На самом деле смешного в этом ничего нет. Танец и пантомима — древнейшее средство коммуникации доисторических народов, не имевших письменности. Те же охотничьи или воинские танцы аборигенов Австралии служили не только для ритуала, а для передачи молодому поколению приёмов обращения с оружием или обучали как разделывать тушу добытого животного.